Каббала власти. Исраэль Шамир

меня посетило воспоминание из детства. Бандиты никогда не грабят прохожих собственноручно – они посылают вперед себя маленького ребенка, который и должен освободить вас от тяжести кошелька. Если ребенка оттолкнуть, они обрушатся на вас, как груда кирпичей, – что, мол, обижаешь ребенка. Довольно бессмысленно ненавидеть маленького ребенка, подосланного взрослыми бандитами.

      Эти молодые психи тоже были подосланы более крупными бандитами. Вот почему солдаты и глазом не моргнули, когда поселенцы напали на крестьян. Это было разделение труда: головорезы морили голодом крестьян, армия защищала головорезов, а правительство все это одобряло. Пока израильская армия сдерживала палестинцев, армия США сдерживала Ирак – единственное государство в регионе, которое могло бы обеспечить политическое равновесие, – а американские дипломаты обладали правом вето в Совете Безопасности. И было ясно, что за ними стоят другие бандиты, самые крупные, которым нет никакого дела до олив, крестьян и солдат. На одном конце командной цепочки был сумасшедший поселенец из Бруклина, вооруженный M-16, на другом – Бронфман и Цукерман, Зульцбергер и Вулфовиц, Фоксман и Фридман.

      И где-то посередине находились мы, израильтяне и американские евреи. Мы исправно голосовали и платили налоги, поддерживая таким образом систему, ведь без нашей поддержки Вулфовицу пришлось бы брать Багдад в одиночку, а Бронфману – собственноручно жечь оливы.

      Но каждому свое, и все, что нам оставалось – бороться с нашим непосредственным врагом. Фермеры Ясуфа и их международные защитники, то есть мы, стояли на своем и не сдавались. Появились полицейские и некоторое время совещались о чем-то с поселенцами. Затем к нам подошел высокий, улыбчивый, коротко-стриженный офицер связи.

      «Вы можете собирать оливы, но делайте это на дне долины, чтобы не раздражать поселенцев».

      Это была небольшая победа – в сущности, компромисс, – но это не имело значения. Мы добились возможности собирать оливы, и это было главное. Мы быстро спустились на дно долины по ее изрезанным многочисленными террасами склонам, и сбор урожая продолжился. Здесь, внизу, олив было меньше и они были мельче. Вот уже три года крестьянам не давали возделывать собственные поля, а ведь олива требует постоянного ухода. Обычно крестьяне каждый год вспахивают землю вокруг деревьев старомодным плугом, запряженным ослом: трактору на этих террасах не развернуться. Если этого не делать, вода зимних дождей стекает вниз по склону, не доходя до корней. Подпорные стенки террасы также необходимо поддерживать в хорошем состоянии. Но теперь это было невозможно: фермеры благоразумно избегали появляться на глазах у поселенцев с мотыгами и лопатами – опасным оружием с точки зрения их вооруженных до зубов мучителей.

      Но вот струйки черно-зеленого дождя снова побежали по нашим рукам, застучали по разложенным на земле подстилкам. Как сказал нам Хуссейн, Бог сделал оливки, растущие на одном дереве, разными – черными и зелеными – но из них получается одно