Дживс, вы – гений!. Пелам Вудхаус

неужели вы могли предположить, что я способен принять иное решение?

      – Боюсь, сэр, что с той же враждебностью вы встретитесь всюду.

      – Там, куда я поеду, ее не будет. Я хочу забраться в самую глушь. В мирном сельском уединении я найду себе коттедж и снова предамся занятиям музыкой.

      – Как вы сказали, сэр, – коттедж?

      – Да, Дживс, коттедж. Желательно увитый жимолостью.

      И тут случилось такое, после чего меня можно было сшибить с ног легким щелчком пальцев. Наступило непродолжительное молчание, потом Дживс, этот василиск, которого я столько лет лелеял, если можно так выразиться, у себя на груди, слегка кашлянул и произнес совершенно немыслимые слова:

      – В таком случае, сэр, боюсь, я вынужден заявить об уходе.

      Наступило тягостное молчание. Я в изумлении глядел на него.

      – Дживс, – наконец произнес я, и если вы скажете, что вид у меня был ошарашенный, вы ничуть не ошибетесь. – Дживс, я не ослышался?

      – Нет, сэр.

      – Вы в самом деле хотите покинуть меня?

      – С величайшим сожалением, сэр. Но если вы намерены играть на этом инструменте в тесном пространстве деревенского домика…

      Я расправил плечи и вскинул голову:

      – Вы произнесли слова «на этом инструменте», Дживс. И произнесли их враждебным брезгливым тоном. Должен ли я сделать вывод, что вам не нравится банджо?

      – Не нравится, сэр.

      – Но ведь до сих пор вы его терпели.

      – С великими муками, сэр.

      – Так знайте же, что люди более достойные, чем вы, терпели неудобства, в сравнении с которыми банджо просто цветочки. Известно ли вам, что один болгарин, такой Элия Господинофф, играл однажды на волынке двадцать четыре часа без передышки? Об этом рассказывает Рипли в разделе «Хотите верьте, хотите нет».

      – Вот как, сэр?

      – И вы наверняка думаете, что камердинер Господиноффа устроил своему хозяину по этому поводу обструкцию? Со смеху лопнуть можно. Они там, в Болгарии, сделаны из другого теста. Уверен, он с начала и до конца поддерживал своего хозяина, пожелавшего поставить рекорд среди стран Центральной Европы, и, уж конечно, постоянно приносил ему мороженое и разные вкусности для подкрепления сил. Берите пример с болгар, Дживс.

      – Нет, сэр, увольте меня, прошу вас.

      – Какого черта, Дживс, вы и так объявили, что увольняетесь.

      – Правильнее было бы сказать: я не могу отступиться от своего намерения.

      – Хм.

      Я задумался.

      – Вы это серьезно, Дживс?

      – Да, сэр.

      – Вы все тщательно обдумали, взвесили все «за» и «против», сопоставили то-се, пятое-десятое?

      – Да, сэр.

      – Ваше решение окончательное?

      – Да, сэр. Если вы действительно намерены продолжать игру на этом инструменте, у меня нет выбора: я должен оставить свое место у вас.

      Горячая кровь Бустеров вскипела. Обстоятельства так складывались в последние годы, что этот ничтожный субъект стал эдаким домашним Муссолини; но ладно,