Человек с двойным лицом. Александр Тамоников

посмотрел на часы, передал ей записку:

      – Шифр обычный. Начинай.

      Застучал ключ. Женщина быстро передала сообщение и вернула записку майору. Он тут же ее сжег.

      – Ждем ответа.

      Женщина приготовила блокнот, карандаш и стала ждать, прислушиваясь к шуму в наушниках. Через полчаса она встрепенулась и начала делать записи. Сеанс связи закончился.

      – Что, Альбина? – спросил майор.

      – Минуту, Алекс.

      Женщина написала на чистой странице текст, выдернула ее из блокнота и передала майору. Тот прочитал, задумчиво переступил с ноги на ногу:

      – Понятно! Сворачивайся.

      – Да, Алекс.

      Майор вышел к машине, еще раз внимательно прочитал текст, после чего сжег и эту записку.

      – Что там Центр, Алекс? – спросил напарник.

      – Задание остается прежним. Уточнение после захвата. Помоги Альбине.

      Они выехали из леса в 13.30 и в 14.00 проехали мост. Майор остановил машину у кинотеатра:

      – Отсюда пойдете пешком.

      Генрих удивился:

      – Что со станцией?

      – Станция останется у меня. Так надежнее. Следующий сеанс связи – 22 июня, в воскресенье. Я подъеду. А сейчас мне надо заняться служебными вопросами.

      Напарник усмехнулся:

      – Чего ими заниматься, Алекс? В воскресенье здесь никого не останется.

      – Знаешь, Генрих, – майор обернулся, – у русских есть хорошая пословица – не надо делить шкуру неубитого медведя.

      – Ты это о чем, Алекс? Неужели ты думаешь, что Красная армия в состоянии оказать серьезное сопротивление непобедимой армии вермахта? Русские даже здесь, на западе, ведут себя так, словно наши войска вышли к границе на ученья.

      – Никогда, Генрих, не надо недооценивать противника. Русские – особый народ. Да, они живут впроголодь, работают, как рабы, на заводах и фабриках, я уже не говорю о колхозах. Они одеты не как европейцы, хорошо если у мужчины есть один выходной костюм, а у женщины платье. Их давят репрессиями, подвергают моральному унижению. Но зато у русских есть одна, с моей точки зрения, совершенно замечательная особенность. Они каким-то невообразимым образом умеют перестраиваться и мобилизовываться. Неужели, проработав в России почти пять лет, ты этого еще не заметил?

      Генрих пожал плечами:

      – Русские – низшая раса, так же как украинцы, белорусы и все народы, входящие в Советский Союз. Этого для меня достаточно. Приходится общаться с ними на равных. Но знал бы ты, с каким усилием это мне дается! А евреи? В одном только этом городе их десятки тысяч. Когда я вижу еврея, моя рука машинально тянется к пистолету. До того ли, чтобы оценивать их?

      – Напрасно, Генрих. С евреями вопрос будет решен кардинально и быстро, как, впрочем, и с большевиками, но со всеми остальными нам придется работать и в условиях оккупации. Конечно, не нам лично, а другим нашим соотечественникам. Вот только удастся ли блицкриг? Здесь у меня большие сомнения. Русские даже без патронов, с одним только штыком будут драться отчаянно. Когда их стране угрожает опасность, они забывают и про репрессии, и про причиненные им обиды. Они удивительным образом умеют разделять власть и Родину. Я вообще считаю, что