Явления умерших живым из мира загробного. Отсутствует

так… Ну, и здесь ты имел случай видеться с покойным Императором Александром Благословенным?

      – Неоднократно служил я на походе благодарственные молебны о дарованных нашему оружию победах, и сия недостойная десница благословляла монарха и была лобызаема им с христианским благоговением.

      – Но это к храбрости еще не относится… Что ж ты воевал, что ли? – расспрашивал архипастырь.

      – Меча в руки не брал, но силою креста Господня трижды прогонял супостатов и, вознося его пред строем дрогнувших воинов, вливал новую бодрость и отвагу, и вел на вражеские окопы. Зело любим был я и простыми воинами, и военачальниками, и сам монарх лобызал однажды меня в уста, и слезы тогда блистали в его добрых глазах.

      – Так вот ты каков!.. – подумал про себя Филарет, оглядывая крупную и сильную фигуру иеромонаха.

      – Ты говоришь, – военачальники тебя любили?.. Ты не состоял ли при Кутузове – Смоленском?

      – Не состоял при нем, но был любим маститым князем. Когда в немецкой земле, в городе Бунцлау, сего предводителя застиг внезапный и тяжелый недуг, я, недостойный, принял от него предсмертную исповедь и напутствовал его в жизнь вечную.

      «Так вот он каков, храбрый поп Иван! – удивлялся в душе Владыка, созерцая мощную фигуру, стоящую теперь перед ним, скорбно и смиренно согнувшуюся… – Да, многомятежна была жизнь его, и в свое время он был истинный иерей Божий и много пользы принес, – думал Филарет. – Нет, это не простое совпадение обстоятельств, столь легко разрешимое людьми материального образа жизни, – соображал старец-святитель, – не пойду я в суд с храбрым попом Иваном, снизойду и прощу ему, по глаголу отца моего по духу, Владыки Платона!..»