Город Антонеску. Книга 1. Яков Верховский

они услужливо водят жандармов по этажам, указывая убийцам на ломаном русско-украинско-молдавском языке, с помощью жестов и мерзких подмигиваний, где схоронились жиды.

      В отличие от энкавэдэшных ночных арестов, эта новая их работа таит в себе еще и приятное дополнение. После выбрасывания жидов из квартир и грабежа, осуществленного жандармами… весьма поверхностного, из-за нехватки времени!.. квартиры остаются в распоряжении дворников.

      И тут уж развернись плечо!

      И мебеля жидовские, и пианины, и вожделенные малированные кастрюли, и даже никому не нужные книги.

      Книги, книги… Какая уйма книг!

      И что с ними делать? Печки топить, что ли?

      Ведомые дворниками жандармы врываются в еврейские квартиры и с обычным своим вопросом: «Жидан? Жидан?», действуя штыками и прикладами, выбрасывают оттуда хозяев на улицу, собирают в колонны и гонят…

      К 19 октября террор, кажется, уже достиг своего апогея – в этот день румынские варвары совершили в Одессе свое первое знаковое злодеяние. Если, конечно, не принимать в расчет просто убийство или просто заключение детей в тюрьму.

      В этот день в старых пороховых складах по Люстдорфской дороге сожгли живыми свыше 25 тысяч евреев.

      После освобождения нашего города, в июне 1944 года, это преступление расследовала специальная Областная комиссия по установлению злодеяний.

      Такие местные комиссии во многих освобожденных от захватчиков республиках и областях были организованы для содействия ЧГК – Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, созданной по приказу Сталина еще в 1942-м.

      В отчете Областной комиссии приводится свидетельство очевидицы этого преступления – некой гражданки Бобковой:

      «19 октября 1941 года в помещении пороховых складов… расположенных по Люстдорфскому шоссе, возле моего дома… румыны начали сгонять арестованных мирных жителей – мужчин, женщин и детей…

      Я лично видела, как качали горючее из бочек и поливали склады, в которых находились согнанные жители. Когда склады были облиты горючим, их подожгли.

      Поднялся страшный крик… Женщины и дети, объятые пламенем, кричали: “Спасите нас, не убивайте, не сжигайте!”».

      Гражданка Бобкова называет сожженных евреев «мирными жителями». Так в советские времена было принято называть уничтоженных евреев.

      Слово «еврей» не употреблялось нигде – ни в официальных документах, ни в показаниях очевидцев!

      Но в случае с «гражданкой Бобковой» это особенно бросается в глаза.

      Обратите внимание!

      «Гражданка Бобкова», стоя так близко к горящим складам и слыша предсмертные крики гибнущих в них людей, ничуть не опасается за свою жизнь.

      Странно, не правда ли?

      Ведь и она, «гражданка Бобкова», точно так же, как те, горящие в пороховых складах, тоже «мирная жительница Одессы»?!

      А трагедия, между тем, продолжалась…

      Один из коренных одесситов, 65-летний рабочий суконной фабрики, Адриан Оржеховский,