Город Антонеску. Книга 1. Яков Верховский

Петровым», и сказал ему одну короткую фразу…

      По-русски сказал: «Нападение завтра, в 3–4 утра».

      Герхард Кегель был, конечно, неординарным человеком.

      По-детски ясные голубые его глаза и застенчивая улыбка скрывали острый аналитический ум и высочайший профессионализм. И именно этот неординарный человек и профессиональный разведчик оказался «глазами ГРУ» в Киеве.

      Тогда, после нападения Германии на Советский Союз, Герхард Кегель вместе со всеми сотрудниками германского посольства вернулся в Берлин и, как ни в чем не бывало, продолжал служить в Имперском министерстве иностранных дел и, что совсем уже невероятно, продолжал через Ильзе Штебе поддерживать связь с Москвой.

      В конце сентября 1941-го Кегель по заданию ГРУ отправляется в Киев. Официальная цель этой «командировки» – выявить среди украинской интеллигенции лиц, готовых рассказать по радио о своей «полной ужаса» жизни под властью большевиков.

      А неофициальная?

      Увидеть!

      Увидеть, что происходит в оккупированной столице Украины.

      Он прибыл в Киев 3 октября 1941 года.

      Человек, с которым он должен был встретиться, – давнишний его приятель, майор Кох, был в отъезде. Кегель прождал его три дня и использовал это время для поездок по городу и окрестностям.

      Многое видел.

      А остальное поведал ему по возвращении Кох: «Вы слышали, Кегель, как здесь, в Киеве, был решен еврейский вопрос? Это произошло через несколько дней после того, как взлетел на воздух отель на главной улице…»

      И… леденящий душу рассказ о Бабьем Яре.

      Думается, что этот рассказ не был для Кегеля неожиданным.

      Думается, что он уже видел «все» своими глазами. Тем более что в его распоряжении была легковушка и одет он был в шикарную серую форму Имперского министерства иностранных дел, при виде которой встречные немецкие офицеры брали под козырек.

      А в Бабьем Яру в те дни еще шел расстрел…

      Так что Кегель «видел», а после встречи с Кохом и «слышал».

      Его миссия в Киеве была выполнена. Правда, только та ее часть, которая касалась задания Москвы. Что касается задания Берлина, то оно его мало интересовало.

      Пришло время возвращаться.

      Пишет Кегель: «Возвратившись в Берлин, я, прежде всего, условился с Ильзой о встрече. Была средина октября 1941 года…»

      Доклад Кегеля был передан в Москву в средине октября 1941-го.

      До взрыва Дома на Маразлиевской оставалась еще неделя…

      А теперь давайте подумаем!

      Герхард Кегель, точно так же, как и Иван Кудря, докладывал в Москву о последствиях взрыва Крещатика, но о чем это говорит?

      Да ни о чем!

      Где гарантия, что оба эти доклада – наверняка короткие, тщательно зашифрованные и переданные через третьи руки, – попали по нужному адресу и были там правильно поняты?

      Гарантия есть!

      Гарантией служит нота народного комиссара иностранных дел Молотова.

      Нота Молотова

      6 января