Мудрый король. Владимир Москалев

с заплатами и тоже в дырах, не доходили даже до середины икр. Бумажная куртка с разорванными рукавами, похоже, также совсем не грела малыша: видно было, как он мелко вздрагивал. Но он ничего не говорил и не протягивал руки́. Не умел или боялся, кто знает? А молчал потому, что от холода стучали зубы во рту.

      Бьянка застыла на месте, точно ее парализовало, и вдруг, раскинув руки, бросилась к этому мальчику и заключила его в объятия. Потом отстранилась, посмотрела ему в глаза и только сейчас увидела, что они полны слез – детских, затаенных, молчаливых. Теперь, когда ребенок почувствовал объятия матери, слезы его не смогли больше держаться на веках и разом пролились ручейками ему на щеки. Бьянка вытерла их рукавом и снова прижала мальчика к себе, чувствуя, как он весь дрожит, и отдавая ему свое тепло.

      И тут он заплакал. Но не в голос, не в рёв. А просто, тихо, по-мужски, скривив губы и захлюпав носом. Одна за другой, его чистые и горячие детские слезы капали на шею Бьянке, а она все сильнее прижимала его к себе и гладила его мягкие, спутанные, соломенного цвета волосы.

      – Кто ты, малыш, и что здесь делаешь? – спросила она, заглядывая ему в глаза.

      Но он не отвечал, не решаясь поднять взгляд, и продолжал упрямо глядеть себе под ноги. Только губы его мелко дрожали, да ладошки он сцепил крепко-накрепко, держа их у груди, словно молясь. Бьянка взяла их в свои теплые руки и сразу же почувствовала холод, исходящий от его маленьких, согнутых пальчиков. Она стала согревать их теплом своих рук. И когда мальчик поднял на нее глаза, она увидела в них боль, печаль, уныние – все что угодно, кроме радости от того, что он живет на этом белом свете.

      – А где твоя мама? – спросила она у него.

      Печально и тихо малыш ответил ей:

      – Наша мама умерла.

      Бьянка вздрогнула; слова застряли в горле. Спросила все же:

      – Отчего?

      – У нее очень болел живот. У многих болел тогда.

      – А лекарь к вам приходил?

      Мальчик опустил голову:

      – У нас нет денег…

      – А папа?…

      – Папа тоже умер.

      – Боже мой!.. – И Бьянка, не удержавшись, расплакалась.

      – Дизентерия, – произнес Гарт. – Бич Парижа. Много умерло, я слышал об этом. Воздух и в самом деле гадок. Улицы похожи на помойки.

      – Ты живешь не один? Кто-то еще есть? – снова спросила Бьянка. – Брат?… Бабка?…

      – Сестра.

      – Уже лучше. А где она? Что она делает? Почему не смотрит за тобой? И сколько ей лет?

      – Она… – Мальчик смутился, не зная, как сказать. – Она уже большая, все время ходит с чужими дядями. Но говорит, что так нужно, чтобы жить…

      Гарт с Бьянкой переглянулись.

      – И все равно денег не хватает? Даже на еду? Ведь ты голоден!..

      Вместо ответа малыш несколько раз мелко кивнул и опустил голову.

      Бьянка бросилась к галантерейной лавке, высыпала на прилавок все монеты. Их хватило на детскую короткую суконную рубашку с рукавами и новенькие башмачки из кордовской кожи. Теперь остались теплая курточка, штанишки