Княжья доля. Валерий Елманов

говорю. Упадешь и ноги переломаешь. К тому же собак во двор на ночь выпускают. Злющих-презлющих.

      – Они меня любят, – упрямо возразила девчонка.

      – Так это когда они знакомые.

      – Нет, – настаивала она. – Меня всякие любят, даже волки в лесу не трогают.

      – Все равно на сломанных ногах далеко не убежишь.

      – А я как кошка, – не сдавалась маленькая бестия.

      – А ну сядь и ешь! – рявкнул на нее Костя, устав от бесполезных пререканий.

      Девчонка тут же плюхнулась на лавку, испуганно посмотрела на него, робко потянулась к еде, но вскоре чувство голода пересилило осторожность, и через минуту она уже жадно впилась зубами в краюху хлеба.

      – Вот так-то оно лучше, – примирительно проворчал он, слегка успокоившись и усаживаясь на дальнюю от стола лавку возле двери, чтобы лишний раз не волновать свою пленницу.

      Заметив, как она время от времени стыдливо поправляет свое тряпье, изрядно продранное на груди и предательски показывающее даже в тусклом свете свечей ослепительную белизну молодого тела, Костя ехидно заявил:

      – А ты чего это кутаешься-то? Не бойся, тебе скрывать нечего, потому как у тебя ничего и нет.

      – Чего надо, то и хороню, – огрызнулась она обиженно и печально добавила: – Видишь, как холопы твои мне всю одёжу на грудях продрали?! А еще и лапали.

      – Ну это ты сочиняешь, – продолжал он тем же насмешливым тоном. – Лапать они тебя не могли, потому как не за что. Разве что за ребра, но мужик же не собака, на кости не кидается.

      От гнева она чуть не подавилась и, даже не прожевав до конца мясо, возмущенно завопила:

      – А вот же лапали! И здеся, и тута, – обстоятельно показала она синяки, которые темнели преимущественно возле маленьких, не сформировавшихся до конца грудей.

      – Ты пальцами-то не тычь. – Костя едва сдерживался, чтобы не засмеяться.

      И в самом деле, было над чем. Это ж надо какая ситуация. Потенциальный насильник вовсю критикует свою жертву, а та с подобным раскладом ни в какую не соглашается и вовсю расхваливает свои прелести.

      Парадокс, да и только.

      – Твои пупырышки, – он на секунду задумался, поскольку зеленки здесь еще не знали и надо было спешно придумать ей средневековый заменитель, – медом смазывать надо.

      – Это еще зачем? – удивленно уставилась она на него.

      – А чтобы опухоль спала и волдыри прошли, – пояснил он свою мысль.

      – Да чего ты глупости сказываешь?! – Она гневно распахнула остатки своей то ли кофты, то ли платья, то ли ночной рубашки, и на Костю в упор глянули две небольшие острые девичьи грудки с темно-вишневыми капельками сосков на концах. – Гляди вот! Каки таки волдыри?! Я кажный божий день в росе купаюсь, родниковой водой умываюсь, я вся чистая!

      И только потом до нее дошло, что она сделала.

      Реакция девчонки была мгновенной. Она испуганно запахнулась и так резко откинулась назад, что едва не полетела со стула.

      Видя же, что князь не поднимается с лавки и, вместо того чтобы жадно накинуться на нее, только весело хохочет, она