Мертвые пианисты. Екатерина Ру

не в состоянии включить. На, возьми яблочко: хоть витаминов немного получишь.

      Дядя Олег не любил яблочки. С раздраженным видом откусывал и клал на стол. Яблоко так и оставалось лежать целые сутки рядом с компьютером: с одной стороны гладкое, налитое медовой полупрозрачностью; с другой – раненое, изувеченное, с разорванным бочком, покрытым коричневатой кровью. Как нарисованное яблочко на крышке ноутбука.

      Когда бабушка привела Надю в дом, дядя Олег совсем не обрадовался.

      – А мы-то тут при чем? – тягуче-гнусавым голосом говорил он. Страдальчески сводил при этом брови. – Ну, ушел от нее Вадик, и что дальше? Правильно сделал, между прочим. Нечего было ему мозг выносить. И вообще пусть сами решают проблемы со своими отпрысками.

      – Олеж, ну как ты можешь?! Это же родная кровь!

      – Родная кровь… Сказал бы я. И что, мне теперь следить за ней, пока ты на работе? У меня вообще-то тоже работа, если ты забыла. И нянькой наниматься я не собираюсь.

      – Я постараюсь пораньше приходить. Договорюсь с Антониной Илларионовной. Свой восьмой «Б» Любе отдам. Не переживай, Олеж.

      Дядя Олег прикрыл глаза и застонал.

      – Пусть только молчит и не смеет ко мне лезть со всякими мультфильмами и тупыми играми.

      – Олеж, так она и так все время молчит. Забыл, что ли?

      – Ах, ну да. Она же еще и инвалид.

      Впрочем, довольно скоро дядя Олег смирился с присутствием Нади. По крайней мере перестал жаловаться бабушке. Практически целыми днями Надя сидела в своей комнате, он – в своей. А если кому-нибудь случалось выйти в коридор, то зеленый пушистый ковер бесшумно проглатывал шаги. Две жизни, втиснутые в небольшое квартирное пространство, почти не пересекались. Надя никогда не подходила к дяде Олегу, а дядя Олег не подходил к Наде. И только с возвращением бабушки плотное молчание квартиры прорывалось.

      – Ну как вы тут, мирно живете? – спрашивала она, распахивая настежь все двери. Словно морозный вихрь, врывалась в стоячий комнатный воздух. У Нади даже слипались ноздри, как на настоящем морозе.

      – Нормально все, – бурчал в ответ дядя Олег.

      – Ну вот видишь, Олеж. Я же говорила, что Надюша тебя не потревожит.

      – Ну, допустим.

      – Ты суп вчерашний разогревал?

      – Нет, мам, я консервов поел.

      – Консервов он поел. А Надю покормил?

      – Да она как-то сама вроде бы там кормится.

      – Эх, ничего вы без меня не можете. Ладно, мойте руки.

      К новой комнате Надя привыкала довольно долго. Бабушка говорила, что когда-то эта комната была маминой. Видимо, очень давно. Потому что никаких маминых следов здесь не обнаружилось. И табачного запаха совсем не ощущалось, даже легкого.

      Надя раскладывала повсюду красочные книжки, которые мама положила ей в дорожную сумку. Ни разу их не открывала, но немного успокаивалась, видя в чужой обстановке знакомые предметы. Обои на новом месте были, как и в родительской квартире, цветастые, но все узоры оказались состыкованными.