Пепел книжных страниц. Антон Леонтьев

абрикосом, с обильной желтой пеной лимонада и медленно вернувшись к аудитории, была весьма удивлена, заметив распахнутые двери и метавшуюся туда-сюда коллегу-аспирантку.

      – Где же ты пропадала? Они тебя требуют! Господи, что будет, что будет…

      – Нечто небывалое будет! – ответила Нина, спокойным шагом проходя в аудиторию и замирая около стула, сиротливо стоявшего напротив президиума с членами экзаменационной комиссии.

      Не говорить же, что будет первая пятерка на экзаменационной комиссии, где председательствует Штык.

      Тот, сидя как-то боком, даже не смотрел на Нину, а слово взяла единственная дама.

      – Нина, вы поразили нас своими обширными знаниями, в особенности в области альтернативной трактовки «Смерти Ивана Ильича». Поэтому мнение нашей комиссии единогласное.

      В этот момент Штык вдруг вперил взор в лицо Нины, и та заметила торжествующую ухмылку.

      – Неудовлетворительно. Однако у вас, как у отличного, по крайней мере, до сегодняшнего дня, зарекомендовавшего себя молодого ученого, есть шанс попытаться сдать экзамен еще один раз. В порядке исключения, хотя это регламентом и не предусмотрено. Однако уважаемый Борис Егорович убедил нас, что мы должны пойти вам навстречу и не разрушать в самом начале карьеру, которая, если вы откажетесь от тяги к низвержению авторитетов и безудержному фантазированию, может оказаться блестящей. И, конечно, пересдача состоится тогда, когда наш уважаемый коллега, ваш научный руководитель, выйдет из больницы…

      Чувствуя, что у нее словно пол под ногами исчез, Нина ухватилась за спинку стула.

      Как же так…

      – Поэтому готовьтесь и не забивайте голову чушью. Увидимся в августе!

      Штык уже откровенно усмехался, и на этот раз Нина отвела взор. Выходит, не только в «гляделки», но и в жизни, в реальной жизни, победил, как всегда, именно он.

      Неловко повернувшись, кажется, даже и не попрощавшись, Нина побрела прочь из аудитории, оглушенная вестью о том, что она в первый раз в своей жизни получила «пару».

      Причем уверенная, что заслужила пятерку.

      – Та-а-ак, зовите следующую фантастку! – раздался зычный голос Штыка, а кто-то вполголоса добавил:

      – Думаете, наш уважаемый коллега скоро поправится?

      И тот же Штык ехидно заметил:

      – Будем все надеться, что да. Если, конечно, злобный доктор, любовник его жены, не впрыснет ему какой-то там токсин!

      Супруга научного руководителя Нины умерла лет двадцать, если не более, назад.

      Та-а-ак…

      Нина плохо помнила, что произошло дальше. Кажется, она, напрочь игнорируя вопросы бросившейся к ней «коллеги по несчастью», подобно зомби, побрела куда-то. Каким-то образом вышла на улицу и, как будто на автопилоте, пошла вверх по улице, от здания университета к набережной.

      Там некоторое время сидела на скамейке под раскидистой липой, безучастно наблюдая за тем, как на набережной резвились дети, сопровождаемые родителями. Как сновали по реке туда-сюда моторные лодки. Как на противоположном