Книга главных воспоминаний. Дарья Сумарокова

и говорила; сбиваясь и перескакивая с детали на деталь, она подробно описывала прошедший вечер; и ресторан, и гостей, и публику; особенно реакцию посетителей на ее танцы; конечно, не упустила завистливые взгляды присутствующих дам. Софья выглядела уставшей, в комнату провожать не стала и поцеловала на сон у порога. В темноте девушка сняла легкий халат и осталась в тонкой шелковой сорочке, сохранившейся от матери; откинула край покрывала и только тут заметила мужскую фигуру напротив окна, Осипов неподвижно сидел у письменного стола. Перед ним стояла бутылка коньяка и две полные до краев рюмки. Он наклонился вперед, властно взял ее за руку и посадил на колени. Она онемела от неожиданности и молча выпила до дна.

      – Настя, я взрослый для тебя, это ни отнять ни прибавить. Вот что скажу…Выходи за меня замуж. Это все решит и все сделает проще. Вам без меня не выжить, никто не защитит лучше; документы отца я хорошо припрятал. Не дай бог, кто увидит… но выкинуть пока нельзя, в этой стране что угодно еще может случиться. Ты не бойся, Анастасия. Пока я рядом, все у тебя будет хорошо. Живешь, как птичка, и дальше так же будешь жить, я мешать не стану.

      Он замолчал, помедлил полсекунды, а потом наклонился и поцеловал. Настя ощутила резкую настойчивость и совсем не юношеские, жесткие мужские губы, почувствовала горячую мужскую ладонь на груди. По телу прошла молния. Настя застыла, не в силах пошевелиться. Через минуту Осипов резко отстранился, подхватил ее на руки и положил в постель, потом поспешно открыл дверь и вернулся в свою комнату. Прошло несколько минут; Настя услышала звук женских ног – Софья потихоньку вышла из гостиной и прокралась в свою комнату.

      Всю ночь Анастасия провела в метаниях; он другой, от него не пахнет свежестью леса и парным молоком, а только запах табака с чем-то еще, непонятным и волнующим. Губы у него тонкие и напряженные; в глазах нет восторга и восхищения, одно лишь странное, будоражащее напряжение, то ли холод, то ли ярость.

      Все позади, да-да; детство ушло безвозвратно. Больше нет ни матери, ни отца, ни любимой дачи в Парголово; нет прислуги и большого коричневого экипажа около парадной. Осталась одна только Софья, оттого осталась, что нет у нее других детей кроме Насти, и не будет уже никогда. Как повернется жизнь двух слабых женщин, если Осипов покинет их дом? Кто будет возить ее на занятия, покупать одежду и вкусные пирожные в кондитерской на Гороховой? Настя промучилась почти до рассвета, не находя покоя и места; почти уже забывшись тревожным сном, она вдруг вспомнила, как дрожало ее девичье тело тогда, деревенским летом, в прохладном тумане. Теперь же – острое желание дойти до конца и узнать наконец главный секрет. Она выросла; пришло время – к возможности стать взрослой приложится еще многое; добавится практически все, что нужно ей в жизни. Она будет танцевать, она будет летать по воздуху в прекрасном платье, люди станут ей рукоплескать; она никогда не состарится, она всегда будет красивой, и продлится все это тысячу лет.

      Где грань между пороком и чувствами, Отец