Безжалостный. Дин Кунц

воздушного шарика, а потом, от удивления, с губ сорвалось тоненькое: «И-и-и-и».

      В ресторане столик критика находился достаточно далеко от нашего, и я не смог разглядеть цвет глаз Ваксса. Теперь выяснилось, что они темно-бордовые.

      Хотя потом я часто думал о том моменте, не могу сказать наверняка, то ли я от неожиданности повернулся к критику, то ли Майло извернулся в моих руках, чтобы посмотреть, что заставило меня издать такой странный звук. Подозреваю, мы оба внесли свою лепту.

      И струя мальчика по высокой дуге полилась на кафельный пол.

      Для человека, сложенного, как бетонный блок, Ваксс проявил удивительную прыткость. Проворно отступил назад, и его серые туфли остались абсолютно сухими.

      – Извините, извините, извините, – залепетал я и вновь развернул Майло к писсуару.

      Ваксс молча переступил через лужу, подошел к раковине, начал мыть руки.

      – Он – маленький, – оправдывался я. – Мне приходится его поднимать.

      Хотя Ваксс не отреагировал, я чувствовал (может, мне только казалось, что чувствую) спиной его взгляд: он наблюдал за мной, глядя в зеркало над раковиной.

      С моими продолжающимися извинениями убежденность Ваксса в том, что я использовал Майло как водяной пистолет, могла только расти. Я это понимал, но ничего не мог с собой поделать.

      – Ничего подобного раньше не случалось. Если бы он попал в вас, я бы оплатил счет химчистки.

      Ваксс вытащил из контейнера бумажное полотенце.

      Закончив процесс, Майло засмеялся.

      – Он – хороший мальчик, – заверил я критика. – Он спас собаку от эвтаназии.

      В ответ донеслось только шуршание бумаги: Ваксс вытирал руки.

      Хотя по уровню знаний Майло уже мог учиться в колледже, выглядел он как шестилетка. А шестилетние мальчики начинают смеяться, если на кого-то написали или кто-то пукнул.

      – Я стряхнул последнюю каплю и застегнул «молнию», папа, – отсмеявшись, доложил Майло. – Ты можешь меня опустить.

      Скрип петель подсказал, что Ваксс открыл дверь в коридор.

      Поставив Майло на пол, я повернулся к двери.

      Оставалось надеяться, что Ваксс не узнал меня по фотографии на суперобложке.

      Знаменитый критик смотрел на меня. Произнес одно слово, а потом отбыл.

      Он меня узнал, двух мнений тут быть не могло.

      Вытерев лужу Майло бумажными полотенцами, я вымыл руки над раковиной. Поднял Майло, чтобы он проделал то же самое.

      – Почти оросил его, – заметил Майло.

      – Тут нечем гордиться. Перестань смеяться.

      Когда мы вернулись в ресторан, Ширман Ваксс вновь сидел за своим столиком. Официант как раз подавал ему главное блюдо.

      Ваксс в нашу сторону не смотрел. Решил полностью нас игнорировать.

      Когда мы проходили мимо его столика, я разглядел приспособление, в котором крепилась книга, очень хитрое, но зловещего вида. Критик словно распинал книгу… и ее автора.

      Снаружи нас ждала вторая половина ноябрьского дня: теплая, безветренная, приглашающая.