Непостоянные величины. Булат Ханов

низкорослый веснушчатый мальчуган.

      – Царь это, – последовал неуверенный ответ с задних рядов.

      – Почти угадали. Император. В каком веке он правил?

      – В двадцатом…

      На перемене, предшествовавшей заключительному уроку, Роман понял, что с 8 «А» нужно держать ухо востро. Создалось ощущение, что сюда сослали всех отщепенцев, не уместившихся в 8 «Б», и для баланса разбавили агрессивную компанию несколькими приличными ребятами. К несчастью последних. Два малолетних бандита с наглыми лицами, один в розовой рубашке, другой в голубой, до вмешательства Романа перекидывались пеналом тощего паренька, который подпрыгивал чуть ли не до потолка, чтобы перехватить пенал в воздухе. Самого учителя, нарочито увлеченного ноутбуком, обступили школьницы в коротких юбках и с беззастенчивыми ухмылками.

      – А вы добрый?

      Крашеная блондинка с распущенными волосами не сводила с Романа бесстыжих глаз.

      Любой прямой ответ равнялся поражению в микродуэли. Да, добрый. Нет, злой, детей ем на завтрак. Чудовищно неубедительно.

      – Собрались обо мне в газету писать? – не сразу отреагировал Роман, мысленно давая себе клятву в ближайшие сорок пять минут быть ироничным, насколько это возможно.

      Ученицы не нашлись, как продолжить разговор. Иногда лучше ляпнуть загадочную чушь.

      После звонка на урок 8 «А» начал торговаться. Доверенным представителем выступила Хафизова, староста, полная девушка с командирскими нотками в голосе.

      – Раньше у нас историк был. Мы не болтали, а он ставил четверки.

      – Вы советуете мне следовать его примеру?

      – Да! Ставьте нам хорошие отметки, мы тоже тихо сидеть будем.

      Великодушие делающих первые шаги гангстеров умиляло. В обмен на никчемный товар – четвертные оценки – эти мастера сделок предлагали безусловную драгоценность – спокойствие учителя.

      – А где сейчас этот историк? – поинтересовался Роман.

      – Уволился! – объявил хулиган в голубой футболке. – У нас часто учителя увольняются. По истории уже четыре сменилось.

      – С пятого по седьмой класс?

      – С пятого по седьмой. Мы такие! – улыбался парнишка, как перевыполнивший норму трудяга.

      Учебник он вытащил, чистую тетрадь – нет.

      – Гордость переполняет, а, рядовой?

      – Чего?

      – Уволившиеся учителя – типа достижение?

      – Типа да.

      – Тоже мне, достижение. Если б ты собрал рекордный урожай зерна, тогда да.

      Впрочем, какой урожай. Роман был готов биться об заклад, что наглец не отличит пшеничный колос от ржаного.

      От обсуждения прочитанных летом книг передовые люди 8 «А» манерно воротили нос. Глядя на них, ученики приличнее тоже избегали открытой беседы. Особняком держался одинокий толстяк, размером с приличный шкаф, в белой сорочке навыпуск. Богатырь меланхолично глядел в окно, отрешившись от происходящего. Поурочный план трещал по швам. Сознание Романа заполонял страх.

      Он