Исчезнувшие. Последняя из рода. Кэтрин Эпплгейт

широко улыбаясь, сказал он. – Не обращай на меня внимания.

      – Попробуй тут не обращать внимания.

      Теперь мне предстоял долгий путь домой. Нужно было убедиться, что я ненароком не приведу браконьеров к нашему жилищу.

      Небо затянули тучи, близился закат. Мы пошли на восток, потом на север, а затем, уже никуда не сворачивая, направились в сторону пусть и временного, но всё же дома, где меня ждала семья.

      Мысль о том, куда я дену Тоббла, когда доберусь до своих, была куда тяжелее самого воббика, почти невесомого. На какое-то время он, конечно, отвлечёт родителей от неприятных расспросов о том, как я посмела уйти от дома так далеко… В любом случае, даже будучи очень голодными, даирны сохраняют здравый смысл. Если я скажу всем, что Тоббл – мой друг, вряд ли кто-то посмотрит на него как на еду, однако у них возникнет другой вопрос: с какой стати я решила подружиться с тем, на кого мы обычно охотимся.

      Я решила ещё раз попытаться уговорить его идти своей дорогой.

      – Понимаешь, тебе со мной не по пути.

      – Я понимаю, почему ты беспокоишься. – Воббик пригнулся, пока я пробиралась сквозь колючие кусты. – Но я могу за себя постоять.

      – И как же?

      В глубине души я надеялась, что у него и правда есть неведомая мне сила.

      – Покажу свою ярость, – уверенно ответил Тоббл. – Но, конечно, лучше меня не злить – зрелище это не для слабонервных.

      – Учту, – ответила я, едва сдерживая улыбку.

      – Итак, куда мы направляемся? К тебе домой?

      – Да. То есть нет. У нас нет дома, – сдалась я. – Мы всё время кочуем. Никогда не останавливаемся в одном месте надолго.

      – Я думал, вы строите дома на деревьях. Точнее, мне об этом рассказывали.

      – Давным-давно даирны так и делали. Нас обучают этому с детства. Правда, прежде чем строить, нужно много тренироваться. Мы прядём волокна из паутины, болотного тростника и ивовых веток, а между ними укладываем мох и цветочный пух.

      – Вот это да! Наверное, большие пальцы в этом деле вам очень помогают.

      – Ещё как.

      Я демонстративно пошевелила ими.

      – Хвастунья, – поддразнил Тоббл. – А так можешь?

      Я повернулась и увидела, как его уши закручиваются в трубочку и раскручиваются, словно крошечные вихри.

      – Необычно, – согласилась я. – А для чего это вам?

      – Ни для чего, – улыбнулся Тоббл.

      Спустя несколько минут я притормозила и осмотрелась. Меня мучило какое-то странное предчувствие, хотя всё вроде было нормально – ветер приносил лишь запахи сосновой смолы, почвы, а ещё иван-чая и цветущего имбиря. Я слышала, как малиновая сова возится в своём гнезде на ели.

      – Ты что-нибудь слышишь? – спросила я у Тоббла.

      – Ничего, – ответил он. – А уж я бы услышал.

      Я ещё больше насторожилась. Всё тихо. Никакой опасности. Это чувство и раньше меня преследовало, особенно когда я лезла куда не надо, но понимала это только потом.

      Всё же чаще я делала осторожные вылазки, даже робкие. А сегодня зашла слишком далеко. Мне совсем не хотелось рассказывать родителям, что произошло, но я всё равно стремилась