Отражение. Зеркало любви. Галина Гончарова

Просто – держаться. Пока он жив, рог будет петь!

      – Отступаем!!! Отступаем!!!

      Сигнал не дает отступлению превратиться в свалку, в бегство. Шарельф подхватывает мальчишку, но кто там на ком висит – непонятно.

      Когда враги ворвутся внутрь донжона, он сделает последнее, что может. Последнее, о чем попросил его Рид.

      Отравит замковый колодец.

      А там…

      На один, на два удара, но его сил хватит. Живым его в плен не возьмут.

      И Шарельф не поверил своим ушам, когда рогу Карима вдруг… отозвались другие рога?

      Ему – почудилось?

* * *

      – Ворота рухнули, мой каган!

      – Мы на стене, мой каган!

      – Они пока еще держатся, но мы прорываемся, мой каган…

      Сплошь приятные известия, не так ли?

      И тут вдруг…

      Это было похоже на удар молнии! Как лава вулкана, из леса вылетали всадники, строились на ходу в боевые порядки, в тяжелый клин, разворачивались копья, блестели на солнце щиты и шлемы, развевались знамена, пели рога…

      Разведчики маршала Иллойского подошли к лагерю степняков еще вчера. Подошли, посмотрели, послушали и отошли обратно. Сообщили маршалу, что крепость еще держится, что штурм на рассвете и что Торнейский – там. Судя по разговорам степняков.

      Маршал думал недолго.

      Их – пять тысяч.

      Степняков – тридцать.

      Скакать ему – часов шесть. И что он может сделать?

      Есть два варианта. Либо он отправляется атаковать кагана прямо сейчас и героически гибнет под стенами, просто потому, что их – меньше. Их числом задавят. Либо – он ждет начала атаки. Ждет, когда все внимание атакующих сосредоточится на крепости, а потом бьет в самое уязвимое место.

      Подло?

      Военная хитрость. А сколько при этом поляжет… а Торнейский бы точно одобрил. И даже благословил. Вот уж в ком маршал ни минуты не сомневался, так это в Риде.

      И одобрит, и благословит, и простит… даже с того света, если погибнет. Сам бы так поступил.

      Дать о себе знать?

      Артан решил не рисковать. Голуби ночью не летают, а днем… перехватят птичку степные соколы, то-то радости будет кагану!

      Так что…

      Копыта коней обмотали тряпками, оружие и снаряжение проверили лишний раз, чтобы нигде не брякнуло и не звякнуло, выделили сотню разведчиков, оставили все лишнее, взяли с собой только заводных коней, которых тоже через несколько часов оставят в лесу, – и по седлам!

      Артан так удачно рассчитал время, что они подошли к крепости около десяти утра. Как раз вовремя.

      Усталость?

      К Восьмилапому ту усталость, в гробах належимся, там и отдохнем! Несмотря на долгий переход, люди были готовы сражаться. А кони… от них много не требовалось.

      Меньшая часть степняков уже втянулась в крепость, большая была сосредоточена на врагах… за окрестностями никто и не наблюдал. Чем прекрасно воспользовался Иллойский.

      Он тоже наблюдал за боем, отсчитывая секунды.

      Вот падают ворота. Вот аллодийцы начинают отходить. Вот степняки втягиваются внутрь… а вот теперь – ПОРА!!!

      Артан