Седьмой принцип. Геннадий Владимирович Тарасов

«мной дана»? – не поняла Нина Филипповна.

      – Вы сказали, что Марина была дана мне в наказание вами…

      – Я так сказала? Оговорилась, не обращай внимания. Как я могла? Чушь! И вообще, не в этом дело, не в словах.

      – А в чем же дело? – с кислой физиономией промямлил Веня.

      – В космосе, – сообщила Нина Филипповна. – В космической механике. Нужно всегда проникать в суть. Перво-наперво следует запомнить, что ничто само по себе с нами не случается, не происходит, за всем и всегда стоит причина, возбужденная сила или потревоженный принцип.

      – Принцип? – удивился Веня. – Что еще за принцип? Нина Филипповна вздохнула, поражаясь Вениной дремучести, и терпеливо объяснила:

      – Всем в нашей жизни управляют принципы, числом их семь. Они, собственно, в совокупности своих директорий жизнь здесь и создают, видимую и невидимую, работа у них такая.

      – Не знаю я ни про какие принципы, – отмахнулся Веня. – И знать не желаю. Потому что была у меня жизнь хорошая, а стала невыносимая, и если это они в нее залезли и все в ней расстроили, так лучше бы они этого не делали. Отвечать придется. Потому что моя жизнь никак не их директория, или как там это у них называется.

      Веня разгорячился так, что даже заерзал на стуле, и потому, видимо, не заметил, как мелькнула на лице Нины Филипповны лукавая усмешка. Мелькнула и тут же пропала, спряталась где-то в ее бугорках и складочках.

      – Оставим эту тему пока, – сказала мудрая женщина покладисто, – потом как-нибудь обсудим, если время будет. Давай-ка, дружочек, историю свою досказывай, уж больно она занимательная.

      – Ничего занимательного в моей истории, к сожалению, нет, – заканючил было Лис и даже принялся ерошить здоровой рукой солому своих волос, но Нина Филипповна не повелась на его уловку.

      – Рассказывай! – приказала коротко.

      Веня глубоко вздохнул, унимая внутреннее, до дрожи, сопротивление. Как же ему не хотелось в это погружаться! Тем более доставать с глубины и выкладывать на всеобщее обозрение.

      Борьба за качество! Это была планомерная осада по всем фронтам. Нет, не так, не осада, а наступление. Словно вполне вменяемая до того женщина вдруг сказала себе: «Все, отныне только я!» – и пошла вперед. Она могла бы пойти в любом направлении, и он бы не возражал, но ей непременно нужно было занять то место, тот пятачок, на котором стоял он. А куда в таком случае деться ему?

      Ее красивое, когда-то любимое лицо становилось все холодней, все надменней. Как это ни печально, но, похоже, у Марины появилась цель в жизни, и эта цель унизить Веню и возвыситься над ним. Отчего? Почему? За что? Где правда были его глаза, когда он женился на ней?

      Мара…

      Манера ее поведения и разговора с ним совершенно переменилась. Теперь она руководствовалась другими принципами. Ах, снова принципы!

      Никогда ничего не просить, все и так принадлежит ей, потому – только требовать.

      Никогда ни за что не извиняться, потому что она всегда в своем праве.

      Только