Часть ландшафта. Лев Оборин

празднует суфражизм,

      лишившись балкона, и смрадный выхлоп

      таксомотора значит, что здесь есть жизнь;

      сладкому голосу петь о цинге и ране

      значит являться в рупор в шубе помех,

      шуба меняла хозяев, и пятна дряни

      здесь говорят за всех.

      «Кто ты, кто ты, дорога…»

      Кто ты, кто ты, дорога

      сорвавшаяся с катушек

      водяная змея

      когда мой пожар потушен

      ты прикинешься шлангом

      пожарный расчет придется

      заменять компетенцией лозоходца

      где столбы расставлены

      в поле

      в палеоконтакте

      много миль идти

      но дышится полной грудью

      ход часов набирает вес

      начинаясь там где

      ты возможность показанная безлюдью

      «Вдаль уходит лесная дорога, и смерч…»

      Вдаль уходит лесная дорога, и смерч

      неба расталкивает деревья.

      И пока ты один, загляни в себя: узнаешь кого-то?

      Кто-то из них причинил тебе зло?

      Недодал чего-то, обидел, чего-нибудь не позволил?

      Гнал через темнеющий лес, когда тебе было страшно?

      «Свериге, свериге – птица, не знающая границ…»

      свериге, свериге – птица, не знающая границ,

      где-то сидит и летит и сверкочет

      в шестнадцать часов день объявляется безнадежным

      капли накапливаются поднимаются взрослые темы

      гнездование армия пенсия катаракта

      – свериге, свериге

      в порядке своей афазии

      птичьей болезни

      то ли бред угасания то ли геройство

      последних ударов раздвоенного кайла:

      не расступятся ли слои

      не покажется ли она

      птичья прародина

      древо

      парламент

      тинг

      «Снова чисто звучит…»

      Снова чисто звучит

      натуральный ряд

      над детской площадкой.

      Колеблет качели —

      один, два, три, —

      проницает рабицу,

      форсирует профнастил.

      Улетает от точки, где детский голос

      пропускает тринадцать,

      между тем как тринадцать шагов от столба —

      и забор,

      тринадцать – и озеро,

      тринадцать – и лес,

      куда все побежали прятаться,

      а четвертая сторона —

      не занятая ничем,

      магистраль для чисел,

      уходящих искать:

      никогда ничего не найдут,

      ни во что не упрутся,

      пройдут вереницей

      сквозь просторные дебри

      оставленных стройплощадок.

      «Уродливые здания на горизонте…»

      Уродливые здания на горизонте,

      представляю, расфокусировав взгляд,

      облаками;

      вот наплывут в намеченный срок и выжмут

      содержимое под песню итс рейнин мен

      халлелуйя;

      как шелковица, сбросят темные комья,

      сотен чернильниц потенциал

      разбивая.

      Пятна