ДК. Борис Бужор

пьется легко. Третью рюмку разливаем по двум пустым и тут же опрокидываем. Переходим на коктейль «Боярский», распиваем по такой же системе. Только не закусываем лимоном.

      Звук уведомления… Viber. Пишет Ленка: «Ты зачем сегодня ходил в департамент?». Что за жопа? Ей уже доложили. Юлька своя – не могла. Вроде никого и не видел, кроме охранника и нескольких неизвестных женщин.

      – Серег. – Я ставлю локти на стол.

      – Да.

      – Ты же знаешь, что тебя здесь ждет?

      – Знаю…

      – Ты через два-три года начнешь пить еще сильнее.

      – Знаю, – подавленно и зло отвечает Серега.

      – Ты сопьешься к сорока.

      – Знаю.

      – Ты пойми. – Я отодвигаю тарелку с лимонными корочками. – Честно, в своем театре ты и так все и всем доказал, тебе скучно. Я вижу же. Для тебя это уже не театр – а конвейер.

      – Ты не актер, тебе не понять.

      – Слушай. – Я делаю глоток пива из Сережиного бокала. – Выключи актерский пафос. Ты же не актриса какая-нибудь эта… – Фамилию хотел назвать вслух, но опомнился, не назвал… –  Ты, кстати, тоже почти не актер.

      – А кто?

      – Худрук.

      – Пойдем, покурим. – Серега хлопает меня по плечу.

      На выходе сталкиваемся с нашим официантом – повелителем всех возможных акций – третья в подарок. Он как раз появляется из кухни с большим подносом. На нем куски баранины, три бутылки вина, овощная нарезка, маслины, корзина с фруктами и сыром.

      – Это кому? – усмехаемся мы.

      – Вам.

      – Нам? – Серега бледнеет.

      – Все по акции, – улыбка официанта непробиваема.

      – Ладно, – закуриваю у стеклянных дверей, отражающих город. – Это нам отметить твою новую должность.

      – Итак – нас двое, – аргументирует новоиспеченный худрук.

      – А у нас акций случайно никаких нет?

      – В смысле?

      – К нам двоим третий в подарок.

      Вибрирует телефон. Снимаю блокировку. Эсэмэска. Читаю, улыбаюсь. Перечитываю вслух – сначала свое сообщение, потом ответ:

      «Ты живой? Все хорошо? Готов поработать в моем театре?»

      «Всегда готов, заслуженного и геморрой лет через тридцать не предлагать, обойдусь сиюминутной соткой – на полтинник фениксом из праха не восстать».

      – Акция работает.

      Народный Микки-Маус Америки

      Снова белая пустота Worda, экран освещает комнату. Чуть слышно включаю известную песню из фильма про мушкетеров. Крепким чаем выгоняю дневной хмель. Ставлю кружку на литературный журнал «Урал». Пытаюсь вбить название новой пьесы.

      Ленка ворочается за спиной.

      – Платон, поздно, давай спать.

      – Лен, спи, мне надо кое-что написать.

      – Но ты можешь написать завтра.

      – Могу. Но надо сегодня.

      – Платон, – томно тянет Ленка – играется. – Я тебя так хочу…

      Нащупываю нужную тему для пьесы – она всплывает сама собой.

      – Платон…

      Оборачиваюсь, Ленка тянется из-под одеяла, гладит меня по щеке, развеивая всю мою сосредоточенность:

      – Вот,