О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера. Алексей Мишин

уть в своих учениках, которых много не только в стране, но и в мире.

      Алексей Николаевич рассказывает о том, как заметить и вырастить будущего чемпиона, о судействе и работе Федерации фигурного катания России, о победах и поражениях, о соратниках и соперниках, о семье и детях, о прошлом и будущем. Книга будет интересна как простым любителям фигурного катания, желающим больше узнать о легендах нашего спорта, так и специалистам, которые смогут ознакомиться с методикой выдающегося тренера.

      Она учит быть спортсменами, творцами, мыслителями, но прежде всего – быть людьми. Надеюсь, что она будет пользоваться заслуженным успехом.

П. А. Колобков, министр спорта Российской Федерации

      Часть первая

      Фигурист

      Рождённый войной

      Детство своё я провёл в городе Севастополе, где моя мама, Татьяна Валентиновна, работала учителем русского языка, а папа преподавал физику и математику в Высшем военно-морском училище им. Адмирала Нахимова. Период полной беззаботности завершился для меня, увы, довольно быстро, фактически не наступив. Родился я в марте 1941 года, а уже в июне грянула Великая Отечественная война. Севастополь начали бомбить ещё до официального объявления о наступлении вражеских войск, поэтому люди не могли взять в толк, что же происходит. Когда раздался первый гром орудий, моя мама, по примеру других женщин, вышла на балкон и удивилась, насколько интенсивными были «военные учения». Что это были за «учения», нам ещё только предстояло узнать…

      Когда стало понятно, что началась война, моему отцу поступило предложение от его приятеля – сына знаменитого волжского адвоката Плющевского – эвакуировать жену и детей к его родителям. Чтобы лучше понимать, о ком идёт речь, надо сделать небольшую ремарку: Плющевский-старший происходил из старинного дворянского рода, был настоящим аристократом и жил в отдельном доме. Он был знаменитым адвокатом, и его называли «волжским Плевако»[1]. В тот момент, когда поступило предложение от Плющевского, все были убеждены, что мы победим Гитлера за несколько месяцев и война долго не продлится. Знаете, как в известной песне пелось: «… и на вражьей земле мы врага разгромим малой кровью, могучим ударом». Моя мама, рассчитывая на «блицкриг» с нашей стороны, взяла с собой чемодан нарядных летних платьев и отправилась на Волгу, в город Ульяновск. На деле же всё оказалось совсем иначе – первое лето войны растянулось на долгие годы…

      Путь в эвакуацию не обошёлся без приключений. Выйдя на одной из станций за кипятком, мама едва не потеряла наш поезд, где мы ждали её с сестрой. В Ульяновске все её красивые платья вскоре пришлось продать – средств к существованию катастрофически не хватало. И хотя за них было выручено совсем немного, эти деньги помогли нам продержаться какое-то время.

      Рацион наш в те годы был весьма скромен и разнообразием не отличался. Одним из кулинарных «изысков» считались оладьи из остатков картофеля. Однажды отец приехал на побывку с фронта и привёз шоколад, которым нас снабжала в качестве гуманитарной помощи Америка. Когда я его попробовал, то не смог по достоинству оценить новый вкус и только поморщился: «Фу, какая сладкая картошка!» Я нередко привожу этот случай в пример своим ученикам, когда слышу от них фразы вроде: «я не ем рыбу», «я не люблю печёнку», «я не пью молоко». Дело в том, что гастрономическая культура является неотъемлемой частью общей культуры человека. Я помню, когда мы подростками попали на первые спортивные сборы, то многим моим приятелям были знакомы только картофельный суп и котлеты с пюре.

      Голод в военные годы был сильный. Тарелку супа мама наливала нам на двоих, а сестра проводила ложкой посередине и говорила мне: мол, вот это – твоя половина, а это – моя. Когда нам удавалось разжиться «сладеньким», а попросту несколькими кусками обычного сахара, то сестра брала себе два куска, а мне оставался один. Я, конечно, уже тогда чувствовал, что в этом таилась какая-то несправедливость, но поскольку ещё не говорил, то единственное, что мне оставалось – издавать некие гортанные звуки. Тогда она на моих глазах раскусывала спорный кусок, отдавала мне две половинки, и я успокаивался, весьма довольный честным дележом. Хочу сказать, что у меня – замечательная сестра Люда, я её очень люблю, у нас были и остаются очень добрые, сердечные взаимоотношения.

      Голод, который, безусловно, сказывался на взрослых людях, по всей видимости, отразился и на моём физическом развитии. До трёх лет я почти не разговаривал, и мой внешний вид говорил о том, что ребёнку явно не хватает витаминов.

      Не намного легче дела обстояли с отоплением. Дрова приходилось экономить, но всё равно их не хватало, чтобы согреть помещение. Спали одетыми и внимательно следили за тем, чтобы все входные двери были плотно закрыты. Доходило порой до смешного: когда кто-то забывал закрыть дверь, выпуская драгоценное тепло из комнаты, начинались поиски виноватого. В этих ситуациях я сразу, без малейших колебаний, указывал пальцем на виновника. Горько иронизируя, надо признать, что культ доносительства, навязанный существовавшим тогда в нашей стране режимом, отразился и на грудном ребёнке.

      Когда

1

Плевако, Фёдор Никифорович (1842–1908) – адвокат, юрист, судебный оратор, действительный статский советник. Участник крупных политических и уголовных процессов (Охотнорядский процесс, дело люторических крестьян, дело о стачке рабочих фабрики Товарищества С. Морозова, дела Бартенева, Лукашевича, Максимченко, Замятиных и др.).