Дневник моего исчезновения. Камилла Гребе

я буду поддерживать связь с мамой. Навещать пару раз в год, может, три, приглашать ее в Стокгольм.

      Дверь открывается, впуская холодный ветер, листву и запах мокрой земли, и в проеме возникает крупное тело Манфреда.

      – Привет! – здоровается он. – Как поиски?

      – Так себе, – отвечаю я. – Я только с завода. Ничего не нашли.

      Он закрывает дверь и снимает пальто. Опускается на стул напротив меня. У него вид человека на грани отчаяния. Отчаяния и бешенства. Тревоги последних дней пробудили в нем агрессию, которой я раньше в нем не замечала.

      – Проклятье!

      Я молча киваю и смотрю на него. Рыжие волосы прилипли к макушке, твидовый костюм странно смотрится здесь, в Урмберге.

      Манфред словно с другой планеты.

      Никто, ни одна душа в Урмберге, не осмелился бы так вырядиться. Даже стокгольмцы, поселившиеся на старом хуторе на другом берегу реки, чтобы разводить странных маленьких лошадей, на которых нельзя кататься верхом; даже немцы, купившие полуразрушенную избушку в лесу, чтобы быть ближе к природе.

      Когда Манфред прибыл сюда с коллегами, я подумывала посоветовать ему поменять стиль. Чтобы облегчить общение с местными жителями. Местные не будут уважать человека, который наряжается, как английский лорд на лисьей охоте. Но я ничего не сказала. А потом Петер пропал, и Манфред так расстроился, что я не осмелилась поднять эту тему.

      Он по-прежнему в состоянии шока.

      Как и я.

      Мы все переживаем за Петера. Журналисты не дают нам прохода, задавая вопросы, на которые у нас нет ответа. Не понимаю, где они остановились. В Урмберге нет отеля, только кемпинг у озера Лонгшён, но в это время года он пустует.

      – Расскажи, – просит Манфред, ставя на стол термос и кивая на карту перед нами.

      Посреди лэна Сёрмланд лежит Урмберг – несколько тысяч гектаров каменистой поросшей лесом земли, непригодной для сельского хозяйства. Когда-то здесь процветало производство, но сегодня деревня вымирает. На карте видно только лес, бесконечный лес. И дюжина хуторов, разбросанных тут и там, по обеим берегам реки, текущей в Вингокер.

      Поверх карты мы начертили сеть и пометили важные места: захоронение, где я нашла скелет, заброшенный завод, место, где обнаружили Ханне.

      – «Missing people» и военные сегодня прочесали этот район, – показываю на два квадратика на карте, – я говорила со Сванте, руководителем поисковой операции.

      – И?

      – Ничего. Но непролазный лес затрудняет поиски… В таких условиях легко не заметить…

      Я хотела сказать «тело», но вовремя спохватилась. Никто из нас не хочет думать о Петере – добром и симпатичном полицейском из Стокгольма – как о «теле». Симпатичном, если вам нравятся мужчины постарше. Петеру пятьдесят лет, теперь мне это известно. Теперь я знаю, что его рост 185 см, вес 80 килограммов и что он встречается с Ханне. У него есть сын-подросток, Альбин, которого он почти не видит, и бывшая, которую Петер не переваривает.

      Когда ты являешься предметом полицейского расследования,