Внутри звездопада. Алла Горбунова

красное платьице к детским врачам

      Запрещала красным чулочкам гулять по ночам

      Не узнаёт, собирает тюки

      Топчется в коридоре

      Открывает духовку, смотрит:

      Кто эти дети играющие в коридоре?

      Кто эти мёртвые гуляющие в коридоре?

      Я не поеду в морг, – говорит, – сегодня.

      Не знаю, простится ли вам.

      Когда всё расцветёт

      Мы услышим колёсную лиру

      В дубовом лесу

      Ржавыми ножницами мы распорем Волку живот

      Смерти, безумию, старости мы распорем живот

      Когда всё расцветёт

      Когда в дубовом лесу

      Мы услышим колёсную лиру

      Колёсную лиру!

      Выйдет бабушка невредимая

      Молодая дедушкина жена

      Скажет: Чем вас кормить?

      Молодая красивая мамина мама

      Скажет: Что будете есть?

      Что будете пить? Будем есть,

      Будем пить и говорить: «Спасибо!»

      Наелись? – Наелись! —

      На здоровье! – Спасибо!

      Не знаю, простится ли нам.

      «музыка, голоса из глубин земли…»

      музыка, голоса из глубин земли

      скалы, из расселин которых выходит свет

      крепости в горах, путешествия по бурному морю

      чем ближе смерть, тем прекрасней становятся сны

      чем глубже болезнь, тем ярче, прозрачней, красочней

      новая жизнь

      на другом берегу в новом доме

      за стеной, за забором, за туманом

      поют монголы у мёртвого тела

      давай засовывать пальцы в рот львице!

      у меня вместо глаз пылающие огнём щели

      чтобы достичь этой жизни

      тело должно погибнуть

      через текущие на юг реки древние мосты

      из глаз монгола на меня смотрят дикие звери

      если я выздоровею сны отступят как море

      мне будут сниться обрывки дневной суеты

      сны живых переполнены жизнью тела

      я слышу монгольское пение

      я чувствую новую жизнь

      «в снах моих до сих пор живут…»

      в снах моих до сих пор живут

      выстрелы, падающие в траву,

      ров, как русло мёртвой реки,

      поле – поверженные полки

      грусть, которая прежде жила

      на вырубках и в урочищах,

      на дне радости поселилась и там спала,

      как пуля в сердце ворочаясь

      Старик прививает вишнёвое дерево

      старик прививает вишнёвое дерево и снимает

      с него златогузки зимующее гнездо

      снег отряхнув распрямляется поднимает

      ветви вишнёвое дерево тянучись за звездой

      мается старик своей старостью дерево прививая

      по ветвям вишнёвым бежит молодая кровь

      звезда из гнезда вылетает и забывает

      что она была златогузкой и будет ей вновь

      на соседней сливе боярышница зимует

      смерть на пригорке стоит улыбается старику

      зацветает вишня старик узнаёт родную

      и вишнёвая кровь струится по черенку

      начинается