Искушение свободой. Рудольф Баландин

так полагаете? Я как-то не задумался.

      – Люди, друг мой, мечтают о чуде. Особенно в такие периоды. Революция, брожение в обществе, жажда всеобщего счастья. Кажется, вот-вот камни превратятся в сытные хлебы. Не тут-то было! Ибо следствием революционного брожения бывает не изобилие, а голод. Чтобы получить хлеб, надо зерно посеять, вырастить урожай, убрать его, смолоть зерно, доставить муку в пекарни, испечь булки, продать… Сложный экономический процесс. Его не заменят никакие воззвания и мечтания.

      – А как же – не хлебом единым?

      Станислав Викторович задумался, склонив голову. Ответить он не успел.

      – Слово Божие надо помнить и чтить, – назидательно произнесла Варвара Фёдоровна. – Как начинают жить не по Богу, то получается по дьявольскому наущению.

      – Пожалуй, – ответствовал Станислав Викторович.

      – Простите, – спокойно и твёрдо сказала Полина. – По-моему, человек не должен заботиться только о пропитании. Как сказано у Горького, «человек выше сытости».

      – Совершенно с вами согласен, Полина Павловна, – излишне быстро отозвался Сергей.

      – У Горького одни босяки, – поморщилась Варвара Фёдоровна. – Нашла кого вспомнить.

      – Как там ни крути, а если не сыт человек, то неизвестно, какое коленце выкинет, – сказал Станислав Викторович. – Хотя от избытка сытости скотиной становится. Парадокс! В одном африканском племени, когда жрец жирел, его форменным образом сжирали, пардон. Диалектика.

5

      В Петроград прибыли с большим опозданием, в половине третьего. Но площадь перед Финляндским вокзалом была запружена людьми. Ряды войск со знамёнами. Оркестр заиграл «Марсельезу».

      – Господи, опять встреча, – чуть не плача пробормотала Варвара Фёдоровна. – Напасть какая-то.

      – Министры, едва ли не в полном составе, – пояснил Станислав Викторович. – Какое-то важное официальное лицо встречают.

      Офицеры окружили кольцом и провели сквозь бурлящую толпу невысокого старика с крупной лысоватой головой и окладистой белой бородой. Под руку с ним шла женщина средних лет. Навстречу им выступили министры Временного правительства. Прозвучало звонко, на всю вокзальную площадь:

      – Князю Кропоткину – ура!

      Трижды резко и дружно отозвались солдаты. По толпе прокатилось волнами, словно эхо, нестройное «Ура!».

      – Вот оно что! – протянул Сергей.

      – Ну, теперь понятно, – отозвался Станислав Викторович. – Он-то, стало быть, и ехал в нашем поезде. Един в трёх лицах.

      – Что же теперь будет? – Варвара Фёдоровна была готова заплакать. – Нам же ещё ехать на юг! А тут этот главарь анархистов! Его даже правительство боится. Ишь, как встречают.

      – Маман, князь Кропоткин – настоящий революционер, благородный человек. С его приездом в России установится порядок.

      – Да, безусловно, анархия – мать порядка. Только вот отца нет. Безотцовщина! – усмехнулся Станислав Викторович. – Как не было в России порядка, так и не будет. – Заметив,