Гробовое молчание. Тесс Герритсен

мариачи, которые льются из ресторанных динамиков.

      – Ты помнишь своего отца? – спрашиваю я. – Помнишь, что с ним случилось?

      Девочка изумленно смотрит на меня:

      – Так вот в чем дело, правильно? Поэтому вы и приехали искать меня. Потому что мама написала вам о нем.

      – Твой отец был хорошим человеком. Он любил тебя, а ты позоришь его. Позоришь обоих родителей. – Я кладу перед ней стопку банкнот. – Это в память о них. Прекрати шататься по улицам и возвращайся в школу. По крайней мере там тебе не придется отбиваться от незнакомых мужчин. – Я поворачиваюсь и выхожу из ресторана.

      Через несколько секунд она тоже появляется в дверях и бежит за мной.

      – Подождите! – кричит она. – Куда же вы?

      – Домой, в Бостон.

      – Я помню вас. И по-моему, знаю, чего вы хотите.

      Остановившись, я оборачиваюсь к ней:

      – Этого же должна хотеть и ты.

      Я окидываю девочку взглядом с головы до ног и вижу костлявые плечики и узкие бедра, на которых едва держатся ее синие джинсы.

      – Дело не в том, что нужно делать, – продолжаю я, – а в том, кем ты должна быть.

      Я медленно приближаюсь к девочке. До этого момента у нее не было причин опасаться меня, да и кого ей было бояться. Я всего-навсего женщина. Однако то, что она сейчас видит в моих глазах, заставляет девочку отступить назад.

      – Боишься? – тихо спрашиваю я.

      – Нет. Не боюсь, – с глупой хвастливостью отвечает она, вздернув подбородок.

      – А должна бы.

      2

      Семь лет спустя

      – Мое имя – доктор Маура Айлз. Фамилия пишется так: А-Й-Л-З. Я патологоанатом, работаю в бюро судмедэкспертизы штата Массачусетс.

      – Доктор Айлз, расскажите, пожалуйста, суду о своем образовании и профессиональном опыте, – попросила помощница прокурора округа Суффолк Кармела Агилар.

      Отвечая на просьбу, Маура не сводила глаз с помощницы окружного прокурора. Сосредоточиться на бесстрастном лице Агилар было гораздо проще, чем ловить недобрые взгляды обвиняемого и нескольких десятков его сторонников, собравшихся в зале суда. Похоже, Агилар не замечала, что ее доводы по делу публика принимает в штыки, а может, это просто ее не заботило. Однако Маура очень остро ощущала настроение публики, ведь бо́льшая часть ее состояла из служителей закона и их друзей. А им уж точно не понравится то, что она собирается сказать.

      Обвиняемым был сотрудник Бостонского управления полиции Уэйн Брайан Графф, широкоплечий человек с квадратным подбородком – этакое воплощение всеамериканского героя. Публика в зале сочувствовала Граффу, а вовсе не жертве – побитому и поломанному мужчине, полгода назад оказавшемуся у Мауры на секционном столе. Мужчине, которого никто не оплакивал, чье тело никто не забрал. За два часа до гибели этот человек совершил смертный грех – он стрелял в полицейского и убил его.

      Приступая к рассказу о своей биографии, Маура чувствовала, что взгляды собравшихся в зале суда прожигают ей лицо, точно горячие лазерные лучи.

      – Я закончила