Наблюдатель. Валерий Большаков

подумал Давид, косясь на усатых «провожатых». Горцы, значит.

      – Этого колдуна ждут внизу, – сухо сказал малый жрец, стягивая куколь и открывая шишковатую голову с редкими волосенками, прилипшими к потному лбу.

      – Мы проводим, – сказал накачанный гуманоид, и они с товарищем приняли Давида у горцев.

      – Эй, ребятки-зверятки, – недовольно проговорил Давид и попытался высвободиться, – я и сам умею ходить!

      Тогда ребятки-зверятки крепко подхватили младшего командора под белы рученьки – и повели. «Ладно, – решил Давид, – потерпим пока».

      Качки двигались быстро. Пройдя весь средний коридор, они спустились по пандусу вниз и отворили сегментный люк в подвал.

      Там было светло от пламени в большом камине и тепло. Все подвальное помещение было заставлено хитроумными приспособлениями для допросов, а на столах были разложены ужасные инструменты – орудия пыток. Остролицый типчик в одном кожаном фартуке, мокрый, меченный жирной сажей, сутулился в уголке, накаляя кончики щипцов в огне камина. Надо полагать, специалист по причинению страданий.

      – Привели? – скучно спросил он. – Укладывайте.

      «Ну ладно, хватит с меня», – подумал Давид и ударил левого качка каблуком по стопе. Тот взвыл, отпуская руку Виштальского, и заработал удар под ухо, после чего растянулся на полу.

      Качок справа не растерялся, живо взял шею Давида в захват, и галактист от души саданул гуманоида локтем по печени, после чего поджал ноги. Качок не удержал его, а Виштальский упал на колени и провел классический бросок. Гуманоид, дрыгнув ногами, перекувырнулся через младшего командора и выстелился на полу.

      Но победу Виштальскому не засчитали – маленький острый диск прилетел из глубины подвала и чиркнул галактиста по щеке. Вошел неглубоко, только кожу рассек. Давид даже боли не почувствовал, однако в следующую секунду и без того тусклый свет померк для него. «Отравленный…» – мелькнула мысль. Мелькнула и пропала.

      Когда Давид очнулся, светлее не стало. Но появилась боль в запястьях. И еще холодило спину.

      Виштальский проморгался – и ощутил, что висит на цепях, прикованный к кольцам, вмурованным в стену. Со стоном он распрямил колени и встал, стараясь не касаться голой спиной вогнутой стены. Наверное, Волхвам и в голову прийти не могло, что в нижнем отсеке их станции заведут пыточную камеру. Или что у них там вместо головы? Волхвы вроде не были гуманоидами. Давид потрогал языком щеку изнутри. Онемела будто.

      – Ты поосторожнее, – внезапно раздался скучный голос, – а то швы разойдутся.

      Прищурившись, Давид разглядел своего визави – это был мужчина средних лет, крепкий, налитой здоровьем, но все тело его покрывали синяки и кровоподтеки, а лицо выглядело бесконечно усталым.

      – Ты кто? – выдавил Виштальский.

      – А ты?

      – Я первым спросил!

      Мужчина улыбнулся, звякнув цепями, и представился:

      – Меня зовут Зесс, я траппер.

      – Охотник? – вяло поинтересовался Давид.

      – При