Пастыри. Последнее желание. Сергей Волков

Как назло, навстречу валила толпа пассажиров, выгрузившихся из рейсового автобуса, и пришлось лавировать в этой толпе, уворачиваться от энергичных пенсионерок, опоздавших на церковную службу.

      – Эй, молодой человек… Ты че толкаешься?! – визгливо возмутилась пожилая дама с объемистой кормой, астматично хватая воздух синими губами, и тут же привычно завопила, размахивая сумочкой. – Понаехали тут в нашу Москву, не пройти, не проехать!..

      – Извините… – Илья смутился, агрессивное несправедливое хамство всегда ставило его в тупик. Хорошо жить бегемоту, но не потому, что у него кожа толстая, а потому, что он русского языка не понимает…

      Илья крепко стиснул зубы от злости на себя самого, безответного, обошел продолжавшую разоряться тетку, мазнул взглядом по шеренге нищих… И вздрогнул, словно бы ему за шиворот высыпали пригоршню январского снега!

      У беленого основания церковной ограды, на пластиковом синем ящике сидел, сгорбив обтянутые грязным полопавшимся пуховиком плечи, Костя Житягин. Костя Рама, одноклассник, друг детства, почти двухметровый молчун, после школы уверенно двинувший в физкультурный институт, закончивший его и, к зависти миллионов болельщиков, устроившийся тренером в спортклуб «Спартак».

      И разбившийся на клубном «вольво» в октябре прошлого года…

      Илья, очумело тряхнув головой, выбрался из гомонящей толпы. Костя? Жив? Бомжует? Илья остановился, вскрыл купленную пачку сигарет, прикурил и снова бросил взгляд на нищих.

      Нет, умом он прекрасно понимал – этого быть не может. Не может, ну, никак. Этот здоровенный и наверняка полупьяный бомж, натянувший опушенный грязным мехом капюшон пуховика чуть не до подбородка, просто похож на Костю. Конечно, просто похож. Бывает же так – фигуры у людей одинаковые. Вон, если сборную по баскетболу со спины рассматривать, там через одного все одинаковые – как фонарные столбы.

      Правда, Костя Илье был знаком гораздо лучше, чем какие-то абстрактные баскетболисты. Да чего уж там – Илья знал его всю жизнь, с первого класса. Правда, подружились они в пятом… Или в шестом? Точно, в шестом. Тогда еще по телику фильм «Три мушкетера» показывали, и они, зафанатев, сбегали с уроков, чтобы посмотреть утренний повтор. Зава сказал, что он – Арамис, Илья не без удовольствия стал зваться Атосом, ну, а Косте-Раме пришлось стать Портосом. «А д’Артаньян появится позже!» – решил Зава, когда Портос спросил, почему ему нельзя быть холеричным гасконцем. Так они и дружили до самого выпускного – три мушкетера без д’Артаньяна…

      Теперь Арамис-Зава – без пяти минут кандидат социологических наук, Атос-Илья – без пяти минут дипломированный экономист.

      А Портос-Костя лежит на Введенском кладбище…

      «Чушь! Зачем я тут стою?» – подумал Илья. Но что-то в глубине души мешало ему бросить окурок и просто уйти. Что-то, чему нет названия. Интуиция, что ли? Или просто он перегрелся на майском солнце?

      «Так, – сказал себе Илья. – Сейчас я идут обратно к ларьку,