Наивно. Супер. Эрленд Лу

равнодушен. Я дружил с некоторыми девочками, но не задумывался о том, что они – девчонки, а какие там у них ресницы – длинные или короткие, – этого я и подавно не замечал.

      Мне кажется, я впервые стал обращать на это внимание, когда в автобусе какой-то дядька спросил меня, девочка я или мальчик.

      Идиот!

      «Лего» и космос есть в обоих списках. Еще бы их не было!

      Что-то не верится, чтобы Кима не интересовали письки и какашки.

      Уверен, что он просто забыл.

      Он писал второпях.

      Я спустился на двор. Бёрре по-прежнему сидит в песочнице. Он мурлычет какую-то песенку, но что это, я не разобрал. На голове у него велосипедный шлем. Может быть, у него строгие родители. Бёрре понастроил множество цилиндрических домиков. Наверное, он наполнял песком свое ведерко и, хорошенько утрамбовав песок, переворачивал ведерко вверх дном. Так и делают домики.

      Он предлагает мне, если я захочу, провести дороги и построить мосты.

      Конечно хочу!

      Некоторое время мы с ним сидим в песочнице, строим и переговариваемся. Это даже здорово. Снимает напряжение.

      Бёрре говорит, что у меня хорошо получается.

      Я говорю, что у него тоже получается хорошо.

      Мы с ним оба молодцы.

      Затем он спрашивает у меня, каких зверей я видел в лесу.

      Я отвечаю, что видел лошадь и белочку.

      Только двух зверей? – удивляется Бёрре.

      Ему кажется, что это мало. В лесу ведь столько зверей.

      Наша беседа все больше сосредоточивается на животных.

      В нее включается элемент соревновательности: кто видел больше животных?

      Я говорю, что я, вероятно, видел их больше, чем Бёрре, но это и неудивительно – ведь я на двадцать лет старше.

      Я говорю ему, что еще раньше, чем он родился, я уже успел повидать уйму зверей.

      Он спрашивает, видел ли я бобров.

      – Да, видел.

      – А северных оленей?

      – Да.

      – А глухаря?

      – Да.

      – Медведей?

      – Нет.

      А вот Бёрре видел медведей. В зоопарке.

      – В зоопарке – да, – говорю я. – Я тоже видел медведей в зоопарке. Но я думал, что в зоопарке не считается.

      Бёрре удивлен:

      – Почему не считается?

      – Но тогда можно считать и тех зверей, которых мы видели по телевизору, – предлагаю я.

      – А у тебя есть кабельное телевидение?

      Порассуждав и поспорив со мной, Бёрре согласился, что зоопарк не считается. Мы решили, что будем считать только тех зверей, которых видели в природных условиях.

      Сначала я предложил ему считать только тех зверей, которых мы видели в действительности, но Бёрре сразу поймал меня на ошибке, указав, что зоопарк тоже действительность.

      С этим не поспоришь.

      А чтобы компенсировать разницу в возрасте, Бёрре будет считать и тех зверей, которых видел его папа. Я решил, что так будет правильно. Это было мое предложение. Несмотря на такую уступку, я был уверен, что все равно выиграю.

      На мой вопрос, знает ли он, каких зверей видел его папа, Бёрре спокойно кивнул. Он не допускает такой возможности, чтобы папа не рассказывал