Ангел во плоти. Джоанна Линдсей

на семейные портреты, висевшие на стенах. Она резко остановилась, когда с портрета на нее уставилась пара пронзительных золотисто-карих глаз. Портрет имел поразительное сходство с оригиналом. Художник мастерски изобразил гордо приподнятый подбородок, высокие скулы, прямой тонкий нос, улыбающиеся губы, высокий лоб и густые, слегка изогнутые брови, которые были под стать волнистым волосам. Замечательный портрет Брэдфорда Мейтленда!

      – Это хозяин Джекоб. Очень хороший портрет. Его надо повесить в кабинете, – сказала Ханна, приблизившись к картине.

      – А я думала, что это Брэдфорд.

      – Нет, дитя мое, это хозяин Джекоб в молодости. Портрет хозяина Брэдфорда в другом конце коридора. Если их поставить рядом, можно подумать, что кто-то писал портреты с одного человека. Только глаза чуть отличаются. У Брэдфорда больше огня в глазах, потому что он не хотел, чтобы писали его портрет. И это видно. Он хотел, чтобы его портрет висел подальше от его комнаты. Его комната на этой стороне.

      – На этой стороне?

      – Да, – заулыбалась Ханна. – Я подумала, что тебе понравится жить в комнате напротив него… Если только этот мальчик когда-нибудь решит приехать сюда.

      То, что она будет жить в доме, а не вместе с другими слугами, поразило Анджелу. Это было выше ее понимания. Возможно, Джекоб Мейтленд проявил такую щепетильность потому, что она будет единственной белой служанкой.

      Анджела испытала замешательство, когда увидела комнату, в которой ей предстояло жить. Комната была больше, чем весь дом, в котором она прожила всю свою жизнь. Стены окрашены в розовые, голубые и лавандовые тона и, казалось, даже пахли лавандой. Ничего более прекрасного Анджеле видеть не приходилось! И эта комната будет теперь ее!

      Пол был отполирован до такого блеска, что в нем отражалась изысканная дорогая мебель. Над массивной кроватью возвышались четыре высокие стойки, на которых был натянут отделанный оборками цветастый полог. Кровать была застелена покрывалом из тафты лавандового и голубого оттенков. Темно-синие бархатные шторы на окнах были задернуты, чтобы духота и зной не проникали в комнату. В углу располагалось удобное кресло; кроме того, в комнате стояли стол, длинный диван, комод и высокое зеркало в золоченой раме. Сумеет ли она привыкнуть к жизни в таких условиях?

      – А ты уверена, что это… моя комната? – недоверчиво спросила Анджела.

      Ханна засмеялась:

      – Хозяин Джекоб сказал, что я могу выбрать для тебя любую комнату, и я выбрала эту. Они все приблизительно одинаковые… Понимаю, что ты не привыкла к этому, мисси, но надо привыкать. И не надо беспокоиться… а я очень счастлива за тебя. Теперь отдыхай, как велел хозяин.

      С этими словами Ханна удалилась.

      Отдыхать? В середине дня? Как это можно?

      Легкий ветерок колыхал тяжелые шторы. Анджела подошла к окну и отодвинула одну из них. До реки было рукой подать, и Анджела представила себе, что она сидит у окна и любуется красивыми пароходами, проходящими мимо. За домом зеленел великолепный сад, из