Ангел Спартака. Андрей Валентинов

такое даже мне понятно. «Со мной – или без меня». Довериться? Доверить все: остаток народа, последнюю надежду, нашу Италию? Но кому?

      – Так с ним и уговор заключить! Чего нам делить-то?

      – Воевать все равно на нашей земле придется, куда он, гордый такой, денется?

      – Сотня-другая гладиаторов – сила, конечно, но они – центурионы без войска. А войско – мы. Договоримся!..

      Не все так просто, братья, не все так просто!

      – Не все так просто, – проговорила вслух. – Крикс считает, что в таком деле сомнений быть не должно. И прежде всего – в вожде. Об этом гладиаторе он слыхал, много слыхал, и не он один. Но гладиатора с такой кличкой убили три года назад. И это точно. Убили!

      …Как Эномая, как еще семерых. Но про них можно не говорить. Пока. Пока сама не разберусь.

      – А… А может, его, Папия, и не убили вовсе? Крикс же сам не видел! Ранили, за мертвого приняли, слушок пошел.

      Эномай мне так и объяснил – про себя самого. Тяжело ранили, вылечили, жрец-целитель вовремя подвернулся.

      – Может, и так, Реса, но только Крикс прав. И госпожа Папия права. А вдруг его подослали, а? Смутьянов в школе Батиата найти, выявить – и на крест приколотить.

      – Ты, Реса, и скажешь! Кто послал? Батиат, что ли? Очень нужно ему в собственной школе заговор создавать! А если братки без вождя начнут, а?

      – Ну… Не понимаю тогда.

      Вот и Носящий Браслет не понимает. И я тоже. Учителя бы спросить! Впрочем, нет. Сама справлюсь.

      – Поэтому Крикс ему ничего не рассказывал. Ни о тех, кто в школе, ни о тех, кто на воле. Если предатель – погибнут все. Значит…

      Задумалась, на бородачей, дыхание затаивших, поглядела. Почему бы и нет? С дурой крашеной, с сиятельной Фабией Фистулой, я не меньше рисковала. Рисковала – и рискую. А ради чего, если подумать?

      – Значит, с этим, Другим, должен поговорить кто-то не из школы. Кто-то из наших. Кем бы он, Другой, ни был, у нас тоже есть что предложить. Надо поговорить – и договориться. И поговорю с ним я.

      Думала, возразят. Надеялась даже.

      – Смелая же ты, сестренка! Только скажи, как этого, гордого, кличут. Если что, мы его…

      – Спартак.

      Примечания

      1

      Римское исчисление времени сильно отличалось от нынешнего. Понятие «час» существовало только для светлого времени суток, длительность же часа была различной в зависимости от времени года. Ночь делилась на четыре «стражи» (вегилии), приблизительно по три часа каждая.

      2

      Молчи, язык, хлеба дам – пословица. Смысл: держи язык за зубами.