Личный друг Бога. Михаил Кликин

потянул дверь на себя, с замиранием сердца ожидая, что ржавые петли сейчас пронзительно заскрипят…

      Что-то упало Глебу на ногу. Вывалилось из-за приоткрывшейся двери, хлопнуло по сапогу.

      Глеб опустил глаза.

      Что-то неприятно белое, вспухшее, отдаленно похожее на руку…

      Он похолодел.

      В дровяном сарае кто-то был.

      И этот кто-то навалился на дверь, он нажимал все сильней, давил, и Глеб подставил плечо, не желая его выпускать.

      Хотелось отскочить, но тогда дверь распахнется, и тот, кто уже высунул руку – белую, вспухшую, – весь вывалится наружу…

      Глеб уперся, подцепил мыском сапога тяжелую конечность, забросил ее внутрь, поднатужился, приналег на дверь.

      Но перед тем, как окончательно ее закрыть, не выдержал – заглянул в темный сарай.

      Он догадывался, что увидит.

      И все же оказался не готов.

      Ему сделалось плохо, и тошнота подступила к горлу. Он захрипел сдавленно, отпустил дверь, попятился…

      Во тьме дровяного сарая смутно белели тела Одноживущих, сложенные неровной поленницей. Их страшные лица были обращены ко входу. Их мертвые глаза все смотрели на Глеба.

      «…он создан, чтобы защитить нас, Одноживущих…»

      Глеб не закричал лишь потому, что у него перехватило дыхание.

      «…отомстить Двуживущим за наши мучения…»

      Дощатый сарай был полон трупов. Орден Смерти собрал здесь всех жителей деревни.

      3

      Он пришел в себя на крыльце какого-то дома. Он сидел на ступеньках, закрыв лицо ладонями и тяжело дыша.

      Как он сюда попал, Глеб не помнил. Видел ли его кто-нибудь, Глеб не знал.

      – Тихо, – сказал он себе. – Это всего лишь Одноживущие.

      Это не люди. Это программные модули, точно такие же, как те рыжие муравьи, только изощреннее, куда более сложно устроенные. Не люди – компоненты игры.

      Самой натуралистичной игры из когда-либо существовавших…

      Тошнота вновь взяла за горло.

      Орден Смерти… Что за дурацкое название! Почему бы им не назваться фашистами? Так будет честнее.

      Глеб стиснул кулаки, заскрежетал зубами, чувствуя, как закипает в душе гнев.

      С точки зрения игрового процесса, истребление Одноживущих может быть оправдано. Ведь очки опыта начисляются игроку за любое убийство. Крестьянин с вилами, конечно, менее достойный противник, чем какой-нибудь василиск, но василиска еще надо найти, а крестьяне – вот они, в каждой деревне. И пусть падает харизма, пусть ухудшается отношение людей к тебе, пускай тебя ненавидят, избегают, пусть никто из нормальных людей не хочет иметь с тобой дела, но если в мире полно таких же выродков, то ты не станешь изгоем.

      Но такая игра перестает быть игрой.

      Всему должна быть мера…

      Глеб с трудом сдерживался, чтобы не закричать в полный голос, вызывая на бой всех ублюдков, что собрались здесь. Сейчас он чувствовал, что способен в одиночку расправиться с целой армией.

      Он – Богоборец.

      У