Элементарная социология. Введение в историю дисциплины. А. Ф. Филиппов

как то, что будет чем-то хорошим и приятным. Но получился, как в том анекдоте про советское производство, все тот же автомат Калашникова. Великие мыслители собирают разные конструкции, а наша проблема и задача в том, чтобы увидеть: то, что они собирают, например как автомат, не является результатом произвола, – они могли не планировать собрать этот автомат, их привела к нему логика теоретического высказывания.

      Кончаем лирическое отступление и смотрим на устройство аргумента в знаменитом трактате Руссо «Об Общественном договоре». Что в первую очередь мы констатируем? Что противопоставление естественного и искусственного, природы и общества в этом сочинении Руссо приобретает несколько иной характер по сравнению с тем, который оно имело в более ранних трактатах о «возрождении наук и искусств» и «О происхождении и основаниях неравенства между людьми». В чем тут дело? В том, что он с невероятной жестокой радикальностью гения говорит: с того момента, как произошло это объединение людей в обществе, как появился общественный договор, как появился общественный организм, – происходит перелом. Этот перелом мы однажды уже видели у Гоббса. Гоббс говорит: до общества, до общественного договора, до указов суверена нет различия между справедливым и несправедливым, между правовым и неправовым. До того, как появляется государство, все естественные законы (которые могут быть дедуцированы при помощи разума) не обладают важнейшим качеством настоящих законов, а именно: не обладают принуждающей силой, потому что они не могут быть подкреплены государственным авторитетом.

      Как рассуждает Руссо? Он говорит: да, вот эта сила, превосходящая возможности, способности каждого отдельного человека до такой степени, что то, что она ему диктует, принимается им безоговорочно, то, что она ему диктует безусловно, появилась за счет того, что люди соединились между собой, в связи с тем, что есть общественный договор, появляются государство и суверен. И тут Гоббс, говорит Руссо, был безусловно прав. Прав он был также в том, что человек, вступая в общественный договор, и отказывается от своей естественной свободы. А в чем Гоббс ошибся (не говоря о том, что он ошибся по поводу войны всех против всех, и обстоятельства заключения договора были иные)? В трактате «Об Общественном договоре» Руссо говорит, что в результате договора появился суверен, однако этим сувереном не может быть репрезентативное лицо. Суверен – это не человек.

      Эта сила, превосходящая каждого отдельного человека, появляется лишь за счет соединения всех людей. Но тогда на каком основании эта сила, это право, это качество суверенности может быть приписано хотя бы кому-нибудь? Она образуется только из совместности: люди совместно образуют общественный организм. У этого организма есть важнейшее качество, которое Руссо называет «общей волей». И это очень хитрая штука. Общая (лучше бы назвать всеобщей!) воля, она же «volonte generale», – это новое агрегатное состояние воли. Есть воля отдельных людей; сначала у каждого есть своя воля как у человеческого