Агент вождя. Сергей Бортников

в шутку учёный.

      – Слушаюсь! – с серьёзным видом согласился Лаврентий Фомич. – Да, кстати, на ближайших тренировках меня не ждите – выезжаю на освобождённые территории. С инспекцией.

      – Эх, как бы я хотел отправиться туда вместе с вами…

      – Так в чём же дело?

      – Служба, мил человек!

      – Так и мы вроде как без дела не сидим…

      – Вашего отсутствия никто и не заметит. А у меня – сотни, нет – тысячи студентов. Уеду – кто будет сеять доброе, разумное, вечное?

      – Логично, чёрт побери!

      – Вот, даст Бог, доживу до выходного – и в Несвиж.

      – Вы там родились, если не ошибаюсь?

      – Именно, милейший Лаврентий Фомич. Так точно!

      – А давайте так… Я постараюсь быстренько уладить свои дела и на выходной присоединиться к вам. Если не будете возражать, конечно.

      – Но как вы нас найдёте?

      – Это мои проблемы. Заодно костёл Тела Господня[11] посетим. Говорят, краса – неописуемая.

      – Ещё бы!

      – По рукам?

      – По рукам, товарищ нарком!

* * *

      23 сентября 1939 года в Стране Советов, как и положено, был короткий рабочий день. Суббота!

      Фролушкин и Плечов читали лекции в разных корпусах университета и никак не надеялись на встречу.

      Но она состоялась.

      Случайно.

      Фёдор Алексеевич выходил на улицу и в дверях едва не столкнулся с главным продолжателем своего дела.

      И хотя особого дефицита общения друг с другом наши герои явно не испытывали – всё же с момента возвращения в Минск профессор продолжал жить, как он сам не раз говаривал, – вместе с молодожёнами, – в их уютной «двушке», радости их не было предела.

      – Что, батя, наконец-то – свобода?

      – Нас встретила с тобой у входа…

      – Точно. Я только забегу ненадолго в деканат – и пойдём домой. А завтра утром вместе отправимся в Несвиж! Машина прибудет в семь утра.

      – Ты уже договорился?

      – Да. С Толиком. Вы его знаете.

      – Это он возил тебя на вокзал в тот день, когда я вернулся из Белокаменной?

      – Ага.

      – Прекрасно. Вот только сейчас я не могу составить тебе компанию – хочу посетить старую квартиру, проветрить помещения, вытереть пыль…

      – Может, сделаем это вместе?

      – Не стоит, сынок. Ольга уже надорвала руки – то с малым, то с домашним хозяйством; лучше подмени её на часок-другой.

      – Слушаюсь, товарищ профессор!

      – Долго я не задержусь. Так что готовьте ужин. Кстати, картошка у нас есть?

      – Нет. Вчера закончилась.

      – Плохо.

      – Сам знаю.

      – Сделай милость, купи по дороге немного бульбы[12], уж больно драников[13] захотелось.

      – Будет исполнено, отец!

      – Спасибо, родной…

* * *

      Плечова разбирало любопытство (очень уж неожиданно Фёдор Алексеевич решил уборкой заняться), но совесть – неизменная спутница каждого истинного интеллигента – не позволяла следить за человеком, которого он безмерно

11

Правильное название: фарный костёл Наисвятейшего Божьего Тела, но некоторые люди (особенно православного вероисповедания) иногда говорят: «Костёл Тела Господня». Особой ошибки в этом нет… Так что не обессудьте, уважаемые коллеги – ревнители уникальной белорусской истории. А что значит «фарный» – объясню позже, когда для этого представится удобный случай. – С.Б.

12

Бульба – картошка (бел.). Даже как-то неудобно сегодня растолковывать такие, ставшие общеизвестными, понятия. – С.Б.

13

Драники – картофельные блинчики, очень популярные в Белоруссии.