Игры небожителей. Галина Романова

свою кандидатуру. Глеб послушался.

      И не знал тогда, какому дьяволу отписал свою душу.

      Он снова сел на кровати, свесил с нее ноги, нашарил подошвами толстый ворс ковра и осторожно встал. Тошнило. И перед глазами снова все поплыло. Ему бы позавтракать. Может, и полегчало бы.

      – Лида! – громко крикнул он, медленно спускаясь по лестнице на первый этаж. – Лида, где ты?

      Лиду – их семейную домработницу – ему даровал его отец на свадьбу. Как крепостную, честное слово!

      – Лучше нее никто твоих аппетитов и пристрастий не знает, – подмигивал ему отец на свадьбе.

      Это он намекал на тот единственный сексуальный опыт, который Глеб получил с ней, еще будучи пятнадцатилетним подростком. Он тогда даже не смутился. Он знал: Лида всю информацию сливала отцу. Всю! Подозревал даже, что Лида соблазнила его подростком по указанию отца.

      – Лида! – заорал Глеб уже в полный голос, встав посреди огромной кухни-столовой. – Где ты, черт тебя побери!

      – Глеб Сергеевич, – мягким голосом отозвалась его домработница откуда-то из-за спины. – Вы меня звали?

      Он резко обернулся. Уставился на нее.

      Высокая, стройная. В тщательно выглаженном форменном платье цвета сливы, прикрывающем ее совершенные колени. Белоснежный передник. Накрахмаленный кружевной кокошник на голове, под который ее пышные волосы были убраны так тщательно, что иногда Лида казалась лысой. Домашние туфли на мягкой подошве, позволяющие ей передвигаться совершенно бесшумно. Красивое бледное лицо, высокие скулы, тонкогубый рот, холодные голубые глаза. Они никогда не меняли выражения. Всегда смотрели на него внимательно, с почтением. Он не мог понять, что у нее на уме. Никогда! Даже в тот памятный день, когда она застукала его за непотребным в кровати и предложила помочь.

      – Что-то случилось, Глеб Сергеевич? – спросила Лида, осторожной поступью передвигаясь к рабочей кухонной зоне. – Вы так кричали.

      – Да, случилось, – буркнул он, рассматривая ее бедра, стиснутые узким платьем цвета сливы. – Завтракать желаю.

      Он произнес это как барин – надменный и избалованный. Захотелось вдруг ее задеть, разозлить, вывести из ее привычного равновесия. Но не вышло.

      – Что изволите? – спросила она, ловко орудуя ножом и не поворачиваясь. – Холодная телятина, овсянка, омлет, запеканка, фруктовый салат.

      Глеб погладил себя по животу, там урчало и ныло.

      – Давай кашу, – полез он за стол со вздохом. – И яйца. И кофе.

      – Слушаюсь, – произнесла она, повернувшись.

      И он неожиданно поймал бесовский блеск в ее голубых глазах и озорную улыбку, чуть дернувшую ее губы. И это ему так понравилось, что он рассмеялся.

      – А я Ленку выгнал, – признался он с улыбкой, хватая ложку и погружая ее в тарелку с овсянкой.

      – Что так? – спросила она тихо и отошла к кофейной машине.

      – Достала. Мелькает перед глазами. Страшная.

      Ему показалось, или она хихикнула? Настроение полезло вверх. И каша была вкусной. Только Лида могла так готовить, больше никто.

      – И