Игры небожителей. Галина Романова

не делали копию?

      – Мой телефон… – она застыдилась, опустила голову. – Он старый. Он не поддерживает все эти новшества. Но она оставила мне копию на флешкарте. И… И тоже пропала.

      – Кто?! – Он чуть не выругался. – Кто пропал на этот раз?!

      – Варвара. Я пыталась вчера с ней связаться. Даже ездила в салон, который указан на визитке. Там сказали, что она не вышла на работу. Телефон отключен. Где она живет, никто не знает. Вот.

      И она замолчала, сложив изящные руки на коленях, обтянутых льняной тканью широких брюк.

      – Что – вот?

      – Это вся моя история, товарищ капитан. Спасибо, что выслушали.

      Глава 2

      – Ты не проводишь меня?

      Тяжело дыша, он чуть приподнял веки, попытался сфокусировать взгляд на лице молодой жены. Лицо расплывалось, казалось просто пятном. Загорелым пятном с пятном ярко-розового цвета в области рта и двумя черными точками в области глаз. Кажется, вчера он перебрал, опустошая собственный бар.

      – Глеб! – Супруга повысила голос до непотребных октав. – Встань наконец!

      Он вытянулся под простыней, поднял руки, потянулся с хрустом. Неуверенно присел на кровати, часто-часто поморгал. Зрение возвращалось. Сердце успокаивалось, дыхание выравнивалось.

      – Что? – произнес он с хрипом.

      – Ты не проводишь меня? – повторила она, вставая в позу – рука на талии, колено согнуто, зад оттопырен.

      – Дверь там, – он осторожно мотнул головой в сторону дверного проема. – Не найдешь?

      – Ну, Глеб! – заныла она, роняя руку и выпрямляя колено. – Ты как ведешь себя? Особенно в последнее время?

      – Как? – Он наморщил лоб. – Напомни.

      – Ты не обращаешь на меня внимания, пьешь. Все время где-то, но не со мной. Ты скверно себя ведешь! – подытожила она.

      – Так? Так ты это видишь?

      Так часто затапливаемое в последнее время алкоголем глухое раздражение полезло изо всех щелей. В висках застучало: «Ненавижу».

      – А то, что я работаю по двадцать часов в сутки, пытаясь строить политическую карьеру, это ничего? То, что устаю, изнемогаю от необходимости притворяться, улыбаться людям, которых презираю? Это ты в расчет не берешь?

      Его рука нашарила подушку, вцепилась в нее и тут же совершила сильный бросок. Подушка попала жене прямо в голову. Она не ожидала и на минуту застыла с распахнутым ртом, переводя взгляд с подушки у своих ног на него – снова распластавшегося на постели.

      – Ты – урод! – выдохнула она наконец и сделала попытку всхлипнуть.

      Реветь не станет. Он знал. Ее не очень симпатичное лицо требовало по утрам усилий. Он засекал. Сорок минут его молодая жена наносила макияж. Он ложился пластами, вмазывался, вхлопывался, впитывался. Потом тонировался. Твою мать! Разбитую машину проще подшпаклевать, чем ее физиономию. И ведь каждый день так. Как не устала?

      – Я – урод? – со смешком уточнил он.

      И выразительно оглядел ее лицо: от уха до уха, ото лба до подбородка. Супруга поняла и прикусила губу. Ее глубоко посаженные глаза сузились.

      – Ты