Союз нерушимый…. Юрий Витальевич Силоч

не собег’усь. Мне нужна кваг’тиг’ка. Двушка поближе к центг’у. И с польской мягкой мебелью! – торопливо добавил он, видя, что я собираюсь возразить.

      – Могу предложить вам только комнату в дезактивированном доме. Без мебели.

      Начался торг. Даже не так – торжище.

      Несколько раз я делал оскорблённый вид и собирался уходить, но Моисей неизменно меня останавливал. Несколько раз сам хозяин говорил мне немедленно покинуть его мастерскую, но позже сменял гнев на милость. Это было очень интересно, весело и познавательно, под конец мы уже бились исключительно из спортивного интереса – кто кого. И к моему стыду, последнее слово осталось всё-таки за хозяином.

      Мы сошлись на однокомнатной с мебельным гарнитуром. Румынским.

      – Яшенька! – крикнул Моисей куда-то вглубь мастерской. – Ехай сюда, золотой, тут есть дело.

      Послышалось жужжание небольшого электродвигателя, и вскоре я увидел, кого звал хозяин.

      В инвалидном кресле полубоком сидел скрюченный ребёнок лет шести. Он был невыносимо, концлагерно худ. Но не это заставило меня внутренне содрогнуться, а то, что мальчик был прикован к креслу во всех смыслах: из каждого его сустава торчал длинный провод, уходивший в какую-то странную конструкцию за его коляской. Из головы, посреди взлохмаченной копны чёрных волос, тоже торчал какой-то длинный хромированный штырь.

      А ещё мальчик был совершенно слеп – белые-белые глаза, без малейшего признака радужки или зрачка.

      – Что такое, дядя Моисей? – тихим голосом спросил он, въезжая, и тут же остановился. Он «смотрел» прямо на меня с видом не менее ошарашенным, чем, должно быть, был у меня сейчас. – Ой! Это ты! Я давно хотел сказать тебе спасибо!

      – За что? – в горле внезапно пересохло, а в душе заворочался какой-то иррациональный страх.

      – За то, что спас всех нас.

      «Что? Чертовщина какая-то».

      – Но я же никого не спасал, – сказал я, косясь на Моисея, который упорно прятал взгляд.

      – А… Извини, – мальчик улыбнулся. Его зубы оказались неожиданно белыми и здоровыми. – Я постоянно путаю. Что нужно, дядя? – к счастью, он перевёл взгляд на Моисея.

      – Этот молодой человек хочет, чтобы ты дезактивиг’овал имплантат у одного человека.

      – Что за имплантат? – деловито поинтересовался ребёнок.

      – «Зайцев-79-У». Серийный номер… – я назвал длинный ряд цифр, чувствуя себя полным идиотом. Мальчик всё это время «смотрел» на меня пустыми глазами и не делал никаких попыток его записать.

      – Но он ведь уже отключен, – округлил пустые белые глаза Яша, когда я закончил.

      – Что? – даже не пришлось включать актёрское мастерство и изображать удивление. Малец просто не мог сам догадаться.

      – Он отключен! – уверенно повторил мальчик. – Могу его включить. Хотите?

      – Что, так просто? – я изобразил «улыбку номер шесть» – недоверчивую. – Этого не могло быть никак. Ты не мог так быстро взломать его чип.

      – Я и не ломал его, – мальчик едва заметно дёрнул плечами, наверное, это означало