Посох Заката. Сергей Раткевич

медленно наклонилось над убитым менестрелем и подняло его. Подняло осторожно, как младенца. А потом шагнуло в ночь. Далеко, за город, прямо сквозь стены зданий, сумрак фонарей, ругань стражи, храп обывателей, сквозь все то, что составляет ночное тело города. Крепостная стена чуть качнулась, словно отодвинутая занавеска, сон часовых на башнях стал чуть менее ровным, городскому голове приснился кошмар – его дочь вышла замуж за какого-то пьяного офицера, который на радостях спалил полгорода. Крепостная стена качнулась обратно, и ночь спрятала все. Никто не увидел странных, пугающих чудес. Ну, да ладно, может, оно и хорошо. Некоторых вещей лучше не видеть – пищеварение портится.

      Когда стражники хватились убитого, он уже исчез, что вызвало новые яростные споры между ними и подозреваемым. В самом деле – раз никакого убитого нет, значит и убийства не было? Не мог же мертвый самостоятельно уйти!

      Что? Хотите сказать, что я его в карман спрятал?! Да вы ж на меня все время таращитесь! Небось дырку уже проглядели!

      Оказавшись за стеной, чудовище мягко подуло на менестреля – и его раны затянулись. Подуло еще раз – и он открыл глаза.

      – Сын, – выдохнул он. – Я должен…

      – Уже нет, – тихо сказало чудовище человечьим голосом. – У него другой путь…

      Часть 1

      Сломанный сид

      …Невесомая, в облаках соткалась тень всадника… тень всадника поднесла к губам тень рога… но неожиданный ветер разметал облака. Всадник исчез, и непролитый звук повис в воздухе. И тени деревьев, и тени домов согласно качнулись. Еще не время. Слово, не имеющее звуков, чтобы облечься их плотью… быть может, еще не имеющее?

      Деньги – это такой специальный общественно полезный предмет, который сделан для того, чтобы его не было, подумал Курт.

      Он заглянул в свою кружку для подаяний, и убедился в вечности возвышенных истин. Того, чего не должно было быть, действительно не было.

      Курт сидел у высокой стены, и на него с безмолвным грохотом падала синяя тень. А люди шли мимо и делали вид, что ничего не случилось. Хотя все знали – случилось. Они прятали это знание от себя и друг от друга, но перепуганные взгляды выдавали их нехитрую игру. Вторую неделю через королевство Оннер шла война. Она шла мерно и неторопливо. Ее поступь напоминала надвигающийся прилив. И в Денгерском порту больше не было кораблей из Брила, потому что Брил лежал в руинах, и уже пылали крепости к северу и западу от него.

      – Никто не дает, – сказала Элна, старушка-нищенка, сидевшая неподалеку от Курта.

      – Никто, – вздохнул Курт, проводя ладонью по струнам сида. Жалобный, нестройный звук – проклятая сырость скоро совсем доконает отцовский инструмент.

      – И не даст никто, – сказала Элна – Война…

      – Надоело умирать с голоду, – глядя в отворачивающиеся лица прохожих, сказал Курт.

      На центральных улицах Денгера еще подавали. Там чаще случались действительно богатые люди, а среди проходящих город насквозь вражеских захватчиков иногда