Ларе-и-т’аэ. Элеонора Раткевич

это неправильные герои, – сообщил Тенгит, зарываясь лицом в разметавшиеся волосы жены. – Глупые. Что они вообще в чудовищах понимают?

      – Ничего! – выдохнула Лэрни, и ее дыхание скользнуло по голому плечу Тенгита, лишь на миг опередив губы, с которых слетело.

      Только теперь – и то мимолетно – Тенгит подумал об отъезде короля Иргитера. И надо сказать, короля эта беглая мысль никак не смогла бы порадовать. Потому что радовать Тенгит хотел вовсе не короля, а жену. Он и в самом деле жизнь готов был отдать, лишь бы она смеялась. А уж ради того, чтобы она не плакала… и ради того чтобы их ребенок, мирно сопящий в колыбели…

      Тенгит навсегда запомнил, каким было лицо его матери в тот день, когда топор палача пресек жизнь его старшего брата. У Лэрни никогда не будет такого лица. Никогда.

      – А теперь давай сюда этот подойник!

      – Как можно, деточка-ваше-высочество! Это не подойник, а головной убор. Старинный.

      – Ну я же и говорю – дай мне этот бархатный подойник с ушами!

      Старая Сана укоризненно вздохнула в ответ, но потом не удержалась и все-таки прыснула. Еще бы! Кому, как не бывшей танцовщице, знать толк в нарядах. В молодости Сана вскружила столько голов, что и помыслить страшно. Да, с тех пор минуло больше полувека. Да, ветхая сморщенная старушка ничем не походит на давно позабытую ею же самой юную очаровательницу. Но она все еще помнит, что такое хорошо одеваться. Да и с кем Шеррин посоветоваться – с дамами придворными? Вот еще. Старуха Сана получше всех их, вместе взятых, понимает, что такое – одеться соблазнительно и со вкусом… а что такое – совсем даже наоборот. Провинциалки, что с них взять. Как и сама Шеррин. Принцесса она там или нет, а ее родная Адейна – такое захолустье, что любая суланская или найлисская судомойка одевается лучше. Может, и не богаче, но уж лучше – наверняка. Нет, фрейлины ничего не посоветуют толкового. А вот Сана… давным-давно она танцевала в Ланне перед отцом Сейгдена – и восхищенный король осыпал прелестную плясунью золотом. В буквальном смысле этого слова. Кучу золота навалили такую, чтоб она могла закрыть красавицу с головой.

      – А что на это казначей сказал? – нетерпеливо спрашивала Шеррин всякий раз, когда ей удавалось уговорить Сану вновь рассказать ей эту историю.

      – Казначей, – неизменно отвечала Сана, – вздохнул только и молвил: «Одно счастье, что госпожа Сана росточку из себя небольшого».

      Вот так. Золото за столько-то лет расточилось без остатка – а вот опыт, бесценный опыт несравненной красавицы… Шеррин несказанно повезло: коротать старость Сана решила не где-нибудь, а именно в Адейне.

      – Это не подойник, – наставительно произнесла Сана, протягивая принцессе высоченный чепец из порядком потертого бархата, отделанный басонной тесьмой. – Это ведро. Пыльное.

      Шеррин стукнула чепцом по колену, выколачивая из бархата пыль, и закашлялась.

      – Жаль, что его нельзя оставить таким же пыльным, – с сожалением произнесла она.

      – Зато его можно постирать, – утешительно