Меч без рукояти. Элеонора Раткевич

возможное исключение из законов естества!

      Ведь это так естественно для человеческого сообщества – испытывать страх или внушать его, пугать или быть напуганным. Страх – вот ключ к любой власти! Вот только ключ можно и потерять по небрежности, его может украсть какой-нибудь ловкач… Нет, куда надежнее воспользоваться отмычкой. Особенно если посторонний не сообразит, как ее применять. А еще лучше, если никому и в голову не придет, что сей странный предмет и есть отмычка.

      Отмычку себе Хасами соорудил замечательную. Никто, кроме мага, воспользоваться ею не сможет… а уж Хасами позаботится, чтобы вблизи короля других магов не было.

      Нет, в самом деле! Великие маги древности, стремясь заполучить власть в свои руки, просто не с того начинали – вот ни один из них и не успел покорить весь мир. Они тратили прорву времени и сил на то, чтобы научиться околдовывать людей… а ведь не так это легко, как может показаться несведущим.

      Мир сопротивляется магическому вмешательству. Даже горный хребет, даже прибрежный песок, даже пыль на старой паутине – и те не подчиняются без сопротивления. Снести с лица земли гору при помощи магии не легче, чем срыть ее вручную без помощи лопаты, одними ногтями. А если магу так тяжко совладать с косной неодушевленной материей – насколько же возрастают трудности, когда речь идет о живых людях!

      Человек по самой своей природе защищен от всех и всяческих магических воздействий. И если бы никто и ничто не нарушало этой защиты, то и величайший из магов, и даже все они скопом не смогли бы распоследнего оборвыша золотушного околдовать. По счастью для магов, люди сами неустанно разрушают собственную природную защиту. А самый действенный из разрушителей – страх.

      Тот, кто боится, тем самым уже уязвим. Это знали все тираны всех времен. Их ключом к власти был страх, который они сеяли среди своих подданных. Вот только никто из них не удосужился понять, насколько уязвим он сам – и не потому, что боится покушений на свою драгоценную жизнь. Вовсе нет. Не потому, что боится, а именно потому, что заставляет трястись от страха других.

      Ибо тот, кого боятся, присутствует в мыслях напуганного если и не совсем неотвязно, то все же напоминает о себе достаточно часто: неровен час, его забудут – а забудут, так и бояться перестанут. О нем думают то и дело – со страхом и ненавистью, с ужасом и бессильным негодованием. Вселяющий страх считает, что преуспел, а между тем чужой страх разъедает его природную защиту подобно кислоте. Направленный на него ужас истончает тот покров, что хранит его от магического воздействия. Несчастный слепец, он мнит себя закованным в броню попирателем жалких перепуганных людишек! И ведать не ведает, что на самом-то деле он голенький. Что он полностью открыт, уязвим для любого колдовства, для любой магии – да для самого плюгавого знахарства, для обыкновенного сглаза, наконец! История знает не так-то много околдованных плотников и сапожников, а вот среди великих воителей и властителей