делу истины и религии. В наше время даже к самым благочестивым чувствам примешивается скрытый или даже невольный скептицизм. В признании сверхъестественных истин подлинными у наших современников активного согласия гораздо меньше, чем холодной пассивной уступчивости. Вследствие давней привычки наблюдать и чтить неизменный порядок Природы, наш разум или по меньшей мере наше воображение недостаточно подготовлены к тому, чтобы выдержать видимые глазом действия Божества. Но в первые века существования христианства состояние человечества было совершенно иным. Наиболее любопытные или наиболее легковерные среди язычников часто отвечали согласием на уговоры войти в общину верующих, если там уверяли, что творят подлинные чудеса. Первые христиане жили мистикой, и упражнения в ней выработали у их умов привычку верить в самые необычные события. Они чувствовали или воображали, что их со всех сторон осаждают демоны, утешают видения, наставляют пророчества и удивительным образом спасают от опасности, болезни и самой смерти молитвы церкви. Подлинные или мнимые знамения, адресатами, орудиями или зрителями которых они так часто себя считали, очень удачно настроили их на то, чтобы так же легко, но с гораздо большими основаниями признать истинность подлинных чудес евангельской истории; таким образом, чудеса, не выходившие за пределы их собственного опыта, внушили им глубочайшую уверенность в истинности тайн, которые, как было признано, были слишком велики для их понимания. Именно это глубинное ощущение, что сверхъестественные истины верны, так сильно прославлено под именем веры; это состояние ума описано как самый верный залог милости Бога и будущего блаженства и названо главным, а возможно, единственным достоинством христианина. По мнению более строгих среди богословов, моральные добродетели, которые могут быть и у нехристианина, не имеют никакой ценности и никакой пользы для нашего оправдания перед Господом.
Строгая нравственность первых христиан IV. Но первые христиане показывали, какова их вера, именно посредством добродетелей и вполне обоснованно считали, что убеждающее слово Бога, которое просвещает или подчиняет себе ум, должно вместе с этим очищать сердце и направлять поступки верующего. Первые адвокаты христианства, когда доказывают невиновность своих собратьев по вере, и писатели более позднего времени, когда прославляют святость своих предков, самыми яркими красками рисуют переворот в нравственности, который совершила проповедь Евангелия. Поскольку в мои намерения входит рассмотрение лишь тех человеческих причин, которым было позволено усилить влияние откровения, я кратко упомяну о двух причинах, которые могли вполне естественным образом сделать жизнь первых христиан намного чище и строже в отношении нравов, чем была жизнь их современников-язычников или их выродившихся потомков, – раскаяние в прежних грехах и похвальное желание не уронить доброе имя того общества, которое приняло их в свои ряды.
Очень давнее происхождение
