Короли блефа. Евгений Сухов

И Сева со своим приятелем Сергеем Юшковым, с которым вместе снимали на двоих квартиру на Маросейке близ церкви Косьмы и Дамиана, решили погулять по Воздвиженке. Это была их любимая улица, дышащая историей, как они считали, больше других московских улиц и переулков. Здесь стояли древние хоромы бояр Нарышкиных и Стрешневых, дворцы Шереметева, Голицына и Разумовских; здесь улица украшалась прекрасным особняком золотопромышленника-миллионщика Базилевского, освещаемым по вечерам газовыми фонарями; цирком Гинне и, конечно, Арбатской площадью.

      Было легко и весело; хотелось петь и целовать всех барышень подряд, попадавшихся им навстречу без кавалеров.

      – А пошли в Думу, – предложил Юшков, разглядывая очередную витрину объявлений. – Там нынче в лотерею играют.

      В здании городской Думы была толпа народу, и к лотерейным билетам Сева с приятелем протиснулись не сразу.

      – Мне два билетика, будьте так добры, – сказал Долгоруков, сунул руку в карман и застыл.

      – Ну, давай, бери, что же ты! – заторопил его Сергей.

      – Портсигар украли!

      – Что?

      – Портсигар украли фамильный, подарок отца, – дрогнувшим голосом произнес Всеволод.

      Сева стал осматриваться и увидел рядом с собой элегантно одетого франта с прилизанными волосами.

      – Это он, касатик! – сказала Долгорукову невесть откуда взявшаяся крохотная старушка, указывая на франта.

      – Что? – не понял Сева.

      – Да он, хлыщ этот самый, у тебя, касатик, из карману что-то вытащил и другому такому же хлыщу в толпу передал. Своими глазами видела, милостивец ты мой. Чай, не слепая!

      Всеволод Долгоруков поднял помрачневшее глаза на франта. Тот дернулся было, но Сергей уже крепко держал его за руку.

      – Вы не имеете права, – торопливо произнес франт, пытаясь высвободиться из цепких рук Юшкова. – Это возмутительно! Я решительнейшим образом протестую против подобного со мной обращения!

      – Верни портсигар!

      На крик подошли усатые крепкие ребята из ближайшей полицейской части, вежливо поинтересовались, что произошло, и, выслушав, повели вдруг затосковавшего франта в участок.

      – Он, он это, – семенила за ними старушка. – Своими глазами видала, милостивцы вы мои… Руку-то ему в карман, а там блеснуло что-то…

      Из участка Сева с Сергеем отправились обедать. Долгоруков был явно расстроен и, не доев, скоро распрощался, так и не сказав, куда направился.

      Он вернулся часов в шесть вечера, раскрасневшийся и весьма возбужденный.

      – Ты откуда такой? – спросил его Сергей.

      – Потом расскажу, – быстро ответил Сева и ушел в свою комнату.

      – Да что случилось? – прошел вслед за ним Сергей и увидел, что Сева достает из комода «Смит и Вессон», оставшийся после отца, служившего в молодости прапорщиком на Дальнем Востоке. – Это зачем?

      – Надо, – ответил Всеволод.

      – Не пущу, пока все не расскажешь, –