Несвоевременный человек. Книга первая. Игорь Сотников

своего следования и, быстро сообразив на каком такте остановился, для должного внимания своего оркестра постучал по неведомому пюпитру невидимыми палочками и, замахнувшись руками чуть ли не на самого Сальери, – люди близкие к музыкальным кругам, с нотной папкой под мышкой, могли бы утверждать, что с таким замахом, который себе позволил этот дирижёр, он бы и Моцарта легко мог сделать, – продолжил дальше свой путь, оставив далеко позади себя недоумевать очередного встреченного на своём пути нерешительного попутчика.

      Между тем дирижёр, по удивляв, а больше порадовав собой встреченных им на своём пути пешеходов, свернув в одно из ответвлений улиц, ведущих на одну из городских площадей, наконец-то, выскочил из этого большой плотности человеческого потока, каким характеризуются все соседствующие с оживлённой машинами магистралью пешеходные зоны типа тротуаров и тем самым перестал давать повод людям серьёзным отвлекаться от своих серьёзных мыслей. Ну а на этой пешеходной зоне под названием городская площадь, куда как больше пространства для манёвра тех же рук, своего понимания окружающими людьми, большей частью состоящих из тех, кто никуда не спешит и пришёл сюда отдохнуть, а так же здесь легко дышится и не только мыслями.

      И тут выше приведённых объяснений достаточно, чтобы предугадать то первое, что сделал режиссёр, как только он вступил на городскую площадь – он распахнул всю свою душу навстречу всему встречному и, широко выставив в стороны свои руки, глубоко, с закатом глаз, вдохнул. После чего он с иронической улыбкой прокашлялся, – слишком насыщен кислородом и непривычен для дирижёра местный воздух, – выпрямился и начал осмотр площади и всего того, что в неё входит.

      – Мне нравится. – По-другому и не мог охарактеризовать увиденное, полный благодушия дирижёр. – А что насчёт людей, какие они здесь? Всё такие же противоречивые и неугомонные, одновременно чуть ли не всё знающие и в тоже время столь не далёкие насчёт себя, или же они уже поумерили свои амбиции. Ладно, посмотрим, какая тональность сейчас преобладает. – Улыбнулся дирижёр, обратив своё внимание на вереницу уличных кафешек, наполненных разного рода людьми, которых можно было охарактеризовать одним общим словом, они были люди отдыхающие. А вот от чего или от кого они отдыхали, то это другой и тот самый вопрос, который они как раз и решали за чашкой кофе, чая или ещё чего другого, сидя здесь.

      И Дирижёру одного мимолётного взгляда на людей отдыхающих было достаточно, чтобы понять, от чего они, как бы не отдыхали, всё равно не смогли отдохнуть – от самих себя, о ком они без конца упоминают, всё говоря и говоря: Я, Я, Я.

      – Ля! – Дирижёр, протянув внутри себя эту ноту, вначале с добавлением диеза, затем немного нахмурился при виде сидящей за столиками отдыхающей публики и, решил сбавить на полутон эту ноту «ля». – С вас и ля бемоля достаточно. – Рассудил дирижёр, прислушавшись