Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943. Э. Гейзевей

которому были обязаны своей жизнью многие из команды. Если бы обед состоялся в установленное время, половина людей оказалась бы в носовой части лодки, куда угодила бомба.

      Кессельхайм только что настроился на волну военных сообщений, как вдруг услышал приказ командира: «Стоять к погружению, артиллерийским расчетам на палубу». Вслед за тем он услышал очереди зенитного пулемета. Он попытался узнать у людей из центрального поста, что происходит, но они были в таком же неведении, как и он сам.

      После этого корпус лодки сотрясли два взрыва, и именно в то время, когда радиокомментатор сообщал точное время. Это было ровно в 13.13.

      Носовая часть лодки содрогнулась от устремившихся в нее потоков воды, и уже через несколько секунд на лодке воцарилась мертвая тишина. Кессельхайм решил, что повреждения не столь значительны, как ему показалось вначале, когда он услышал команду «экипажу покинуть лодку».

      Лодка была уже подготовлена к погружению, все водонепроницаемые переборки задраены. Это приводило к разделению лодки на ряд изолированных друг от друга отсеков, поэтому затопленными могли оказаться только отсеки в носовой части, но и этого было достаточно для того, чтобы лодка погрузилась под воду. Люди в панике бросились к трапу рубочного люка, руководствуясь стихийным правилом «каждый спасается, как умеет». Ведь они не были теми мелодраматичными героями, которые в таких обстоятельствах должны спокойно и с улыбкой стоять, ожидая решения своей судьбы, а были всего лишь простыми моряками, которым прежде всего дорога собственная жизнь, у которых были любимые женщины и жены. И огромное желание остаться в живых.

      Кессельхайм как раз достиг рубки, когда крышка рубочного люка захлопнулась у него над головой и лодка начала погружаться. Его руки судорожно вцепились в холодную сталь поручней трапа, и чувство ужаса, которое владело им до этого, внезапно перешло в чувство глубокой печали от того, что он должен умереть. Он так и не доживет до 21 года, не сможет отметить свой день рождения. Внезапно раздался глухой удар – лодка мягко коснулась грунта. Кессельхайм, к своему удивлению, понял, что она благополучно легла на грунт на глубине 35 метров. Прямо под ним на трапе его приятель и коллега по радиослужбе Вилли Буль проговорил:

      – Нам нужно открыть люк. Поможешь мне?

      Они оба поднялись на самый верх трапа и принялись вдвоем давить на крышку люка.

      Они изо всех сил старались приподнять ее, пока Кессельхайм не понял бессмысленность их затеи.

      – Мы просто идиоты, Вилли, – сказал он. – Как ты думаешь, усилиями всего лишь двух человек можно преодолеть давление воды на крышку?

      Внезапно Вилли стал громко требовать:

      – Раздобудь взрывчатку! Нужно взорвать ее!

      Другие матросы пытались успокоить его, однако он не умолкал. В конце концов здоровяк Гансхен Фрёлих сунул ему под нос свой кулачище и спокойно объяснил, что сломает ему шею, если он не прекратит орать.

      Очевидная серьезность этого намерения наконец привела Вилли в чувство, и он слабо и беспомощно улыбнулся,