Механист. Вадим Вознесенский

стрельб. Все оказалось, как всегда, просто – отсутствие должного ухода обернулось банальными поломками.

      – Я твои казнозарядки в обозе таскаю, все думал – кто починит.

      – Завтра посмотрю, Моисей, – заверил Вик.

      Он отдавал себе отчет, что при всех преимуществах механизмы заряжаемого с казенной части оружия сложнее и, следовательно, менее надежны, чем простые кремниево-ударные замки. В этом очевидном факте механист находил и сугубо шкурный интерес – однажды проданное, оружие навсегда нуждалось в квалифицированном обслуживании. А значит, Вика не забывали.

      – И фарфор твой почти закончился – только на первый залп, после экономим.

      – Тут не помогу – ни инструмента, ни мастерской.

      Вот отчего последовавшие после первого залпа выстрелы практически не находили цели – свинец, серебро даже легко детектируются защитными заклинаниями. Другое дело высокотемпературная керамика – очень нейтральный во всех отношениях материал со сложной формулой и многоэтапной технологией изготовления.

      – Нормально повоевали. Если бы тот берсеркер к засаде не прорвался, вообще без потерь обошлось. Ясавэй даже всю дурь, что на стрелах летела, нейтрализовал. А оборотень полдюжины наших положил. Ну ничего…

      Ясавэй – неординарный, что он только делает в захолустном Приграничье, шаман, или, как сам себя называет, видутана, и правая рука Моисея. А иногда и наоборот, Моисей – его рука. Если видутана и с подавлением связи замудрил, то пахану пора завязывать с мелечовкой. Интересно было бы с алгоритмом познакомиться…

      Из-за непрерывного потока слов вклиниться в разговор не представлялось никакой возможности – Вик и не старался. Тем более стратегической информации – причины, планы и все такое – от Моисея получить не удалось. Старьевщик ограничился тем, что представил предводителю неприкаянных свою спутницу и пошел искать место у костра.

      Хозяева молча расступились, пропуская поближе к пламени. Они не боялись Вика, как это происходило в руднике, и, уж конечно, не ненавидели. Принимали за чужака – да, могущего быть опасным или полезным, но всегда относились с должным уважением и терпимостью. Приграничье, вольные паханства – земли, избавленные от догм и предрассудков, по крайней мере научившиеся с ними всего лишь считаться. Кто-то сунул в руки миску с кашей, кто-то подал краюху хлеба, вдруг появилась кружка горячей браги, и механист снова, как когда-то очень давно, почувствовал себя частью единого коллектива. Забавные ощущения – комфорт, защищенность, уверенность в завтрашнем дне.

      И ложные, как и все, исходящее от толпы, – Вик встряхнулся, отгоняя стадные наваждения. Нельзя поддаваться, нельзя верить, надеяться, просить и жалеть. Зачем думать о том же Журбине или минутном знакомом – янычарском дервише? Кэп тоже парень неплохой, но и ему не жить. Если за дело взялся Моисей, какие бы цели он ни преследовал, это, скорее всего, закончится к его удовольствию. Это война не Вика.

      О