Гвардеец. Дмитрий Дашко

я не про себя, про листья.

      Гнать уборщиков, как их там нынче – менеджеров клининг-сервиса, метлой поганой. А может, я на улице?

      В пользу последнего говорило пение птичек над головой и весь в потрескавшейся коре ствол дерева, не скажу какого – у меня по биологии четверки разве что по праздникам были. Дуб от березы отличу, ель от сосны тоже, а с остальной флорой путаюсь, причем сильно. Так, на чем остановился? Ага, на дереве, которое нахально торчит перед носом. Как говорил мой незабвенный преподаватель высшей математики, когда ему было лень «брать» интегралы, ибо этот «увлекательный» процесс мог занять полпары: «В результате элементарных преобразований получаем…» После этих слов он смело писал на доске ответ.

      Итак, в результате элементарных преобразований получается, что я врезался в дерево. Железная логика. Только откуда оно взялось?

      – Дитрих, как ты? – зазудел голос над ухом.

      Я что, не один здесь болезный, еще и Дитрих какой-то имеется? Выходит, кроме меня тут еще и иностранцы появились. Странно, Леха вроде дел с забугорьем не вел. Хватит задавать вопросы, пора получать ответы.

      Сразу подняться на ноги не удалось, путь к человеку прямоходящему лежал через стандартные детские четвереньки. Кто-то подхватил за плечи, помог распрямиться.

      Я увидел взволнованное лицо молодого парнишки, совсем еще сопляка. Он смотрел на меня если не с ужасом, так с испугом точно:

      – Дитрих, я думал, ты умер.

      – Насчет Дитриха не знаю, а я вроде живой, – сказал я и едва не умер на самом деле.

      Мало того, что мы стояли в лесу, так еще на нас двоих были клоунские прикиды: толстая непонятная хламида коричневого цвета с манжетами навыпуск, кожаные штаны вроде рокерских, заправленные в один из предметов женского гардероба – высоченные сапоги-ботфорты со шпорами. Голову паренька украшала шляпа с перьями. Другая, очевидно, принадлежала мне. Она валялась неподалеку в ворохе листьев.

      Если бы Леха меня увидел – даже не знаю, за кого принял бы. За педика или пациента славного заведения имени Кащенко.

      Неподалеку стояла оседланная лошадь. Флегматично щипала травку, не обращая на нас ни малейшего внимания. Ну, хоть она, кажется, нормальная.

      Ничего не понимаю. Предположим, я сплю, однако разве бывают сны такими детальными? Есть еще вариант – действительно крыша поехала.

      Мне довелось жить неподалеку от психоневрологического интерната, в котором мама работала бухгалтером. Психи преспокойно бродили где заблагорассудится, бывали и у нас дома. Я тогда много чего насмотрелся. Один, по фамилии Камагин, изображал машину, держался руками за воображаемый руль, переключал передачи, крутил настройку «радиоприемника». Другой, какой-то казах с труднопроизносимой фамилией, перетаскивал тонны металлолома с места на место, мог за один присест выдуть три литра чая, сладчайшего до слипания… э… известной части организма.

      Да нет, для сумасшедшего мои мысли чересчур рациональные. Хотя сбрасывать эту версию со счетов не буду. Попробую