Джонни-Ангел. Даниэла Стил

В больнице Бекки зашили рану на лбу, и хирург сказал, что, если не будет воспаления, шрам скоро будет незаметен. Но Бекки никак не могла успокоиться, хотя сначала ей дали легкий наркоз, а потом накачали седативными препаратами. Бекки не хотела верить, что Джонни больше нет, что он умер и она никогда больше его не увидит.

      – Господи, как же я вам сочувствую! Скажите, что я могу для вас сделать? – спросила Памела. Она до сих пор помнила, как плохо ей было, когда погиб ее муж Майк. Потрясение, шок, боль от утраты – все вместе сливалось в невыносимую муку, которая продолжала преследовать ее даже сейчас. И все же Пэм понимала, что потерять сына еще страшнее и мучительнее. – Может, мне зайти к вам и посидеть с детьми? – предложила она.

      – Я... я не знаю, – с трудом выдавила Элис. Она никак не могла прийти в себя, к тому же ей еще предстояло сообщить о смерти Джонни детям. Элис не представляла, как она сможет произнести эти слова вслух. Это было немыслимо!

      – Я все-таки приеду. Я смогу быть у вас уже через десять минут! – настаивала Памела. Она-то хорошо знала, как важно, чтобы в тяжелые минуты рядом оказался кто-то из друзей. Элис – хотя она об этом еще и не думала – предстояло в самое ближайшее время многое сделать и многое решить. Нужно было поехать в похоронное бюро, выбрать гроб, договориться насчет траурного зала, выбрать для Джонни подходящую одежду, сообщить страшную новость родственникам, написать некролог, назначить время церковной службы и прощальной церемонии, приобрести участок на кладбище... И всем этим Элис надо было заниматься самой, превозмогая боль и острое чувство потери. Памела лучше, чем кто бы то ни было, понимала, насколько это тяжело, и от души хотела помочь подруге. Тревожилась она и о дочери. Бекки, конечно, тоже будет очень тяжело. Потерять любимого человека было нелегко в любом возрасте, а в юности такую потерю ощущаешь как крушение собственной жизни.

      Элис в конце концов согласилась, и двадцать минут спустя Памела уже звонила у ее дверей. Она крепко обняла Элис и сидела с ней, пока Джим одевался в своей комнате. Потом она сварила кофе и напоила им Элис – это было совершенно необходимо, если та не хотела свалиться. Обе женщины все еще сидели на кухне, плача и поминутно вытирая слезы, когда вниз спустилась Шарлотта. Она была одета в шорты и короткий топик, ее волосы были взлохмачены со сна, а на щеке отпечатался след от подушки.

      – А-а, мам, привет... – сонно сказала она. Потом Шарлотта увидела Памелу, и ее глаза широко раскрылись. Она увидела, что мать и Памела плачут, и сразу поняла – случилось что-то ужасное.

      – В чем дело? – спросила Шарлотта дрожащим голосом, и по ее лицу скользнула тревога.

      Элис подняла глаза на дочь и снова залилась слезами. Слова не шли у нее с языка, поэтому она встала и, сделав несколько шагов, крепко обняла Шарлотту и прижала к груди.

      – Что случилось, мама? Что-нибудь плохое? – Девочка не знала, что произошло, но уже почувствовала: ее жизнь, такая беззаботная и счастливая, вот-вот изменится раз и навсегда.

      –