Предпоследний герой. Анна и Сергей Литвиновы

на низком стульчике. Достала блокнот.

      – Ты, наверно, про лекарство его хочешь услышать, – догадалась проницательная старуха.

      Настя с трудом удержалась от торжествующего возгласа. Спокойно сказала:

      – Да, в том числе и про лекарство.

      – А я про него ничего не знаю, – охолонила ее бабка.

      «Просто вредничает она, что ли? Или наводящих вопросов ждет? Так будут ей и наводящие вопросы!»

      И Настя спокойно спросила:

      – Скажите, пожалуйста, вы с Николаем Арсеньевичем где познакомились?

      – Медсестрой я у него была. Семнадцать лет вместе работали.

      – Ну и как же вы не знаете про лекарство? – воскликнула Настя. – Наверняка ведь и чай вместе пили, и праздники отмечали… Неужели ни разу про него разговор не заходил?

      – Никогда, – отрезала бабка. – Я ведь с ним работала после того, как Николай из лагерей вернулся. После того как он за свой эликсир десять лет отсидел. Тут уж никаких экспериментов не захочется. Я однажды спросила его – слухи-то в городе ходили, так он ответил, что зарок дал: больше к своим акулам не возвращаться.

      – Но неужели вы… вы на него не… не надавили? – недоверчиво спросила Настя. По всему видно, что старуха въедливая. Такой и не захочешь – а все, что знаешь, расскажешь.

      Бабка усмехнулась. Проницательно посмотрела на Настю. Неожиданно спросила:

      – А у тебя на твоего Сеню, мужа-то, хорошо давить получается?

      Настя покраснела: вот это старуха! Вот это глаз-алмаз!

      – То-то, – назидательно сказала бабка. – У них вся порода такая. Кремень. Если чего не хотят – нипочем не уговоришь. А чего это тебя лекарство так интересует?

      – Ну так открытие же! Можно сказать, мирового масштаба! Я в газете читала: американцы разрабатывают вытяжку из хряща акулы. Они только еще разработку ведут, понимаете? А Челышев это лекарство уже изобрел – еще бог знает сколько лет назад!

      Старуха кивнула:

      – Он тогда, сразу после войны, говорят, в городе многих спас. Пока ему кислород не перекрыли. Время такое было: любую инициативу давили… Да и людей давили, не жалели…

      И она пустилась в рассуждения на модную нынче тему: всю жизнь, мол, прожили по указке партии и думали, что так и надо, а теперь, вишь, какие факты всплывают – оказывается, сидел Челышев не за шарлатанство, а за научное открытие мирового масштаба.

      Настя бабулю не перебивала. Она лихорадочно соображала: что ей делать дальше? Толку от «тети Лены Крыловой» явно больше не будет. И сейчас, по идее, нужно немного расспросить бабуленцию о личных качествах Челышева – надо же оправдывать легенду о том, что она пишет его биографию. А после – плавненько свернуть разговор и ретироваться.

      Но у бабки, видно, имелись свои планы, как вести беседу. Закончив пассаж о «проклятых коммунистах», она вдруг сказала:

      – Впрочем, кооператоры – тоже не лучше. Есть тут у нас один, капиталист… Медицинский кооператив у него. Так он студентов нанял, чтобы они в больничном архиве рылись.

      – Зачем? – не поняла Настя.

      – А хотел рецепт этого эликсира найти. Восстановить его и большие деньги с народа драть в