Сердце вьюги. Алексей Глушановский

было знать гордому сыну гор, что у насильно посаженной за его столик официантки имелась подруга – сестра одного из «наци»? Поднятая по тревоге штурмгруппа прибыла в бар спустя всего пятнадцать минут и «популярно разъяснила» «ларечному королю» вместе с «сопровождающими его лицами» всю тяжесть допущенной им ошибки.

      В результате данного «разъяснения» Аслан оказался на больничной койке, где и познакомился с Ольгой, оказавшей ему первую помощь и доставившей до станции «скорой». То ли урок оказался доходчивым, то ли гипс на конечностях мешал «проявлению темперамента», но, так или иначе, рук Аслан не распускал, однако на станцию к Ольге наведывался регулярно с тех самых пор, как получил возможность передвигаться самостоятельно.

      Мало того что такое «ухаживание» здорово бесило не привыкшую к подобному и даже не имеющую возможности дать по морде доставучему поклоннику девушку (больных бить нельзя… Медицинская этика, чтоб ее! Да, нельзя… Хотя порой и очень хочется!!!), так еще и сослуживцы завели нехорошую привычку вспоминать «ухажера», при каждом удобном случае подкалывая ее. Вот и сейчас, в очередной раз, начальник не упустил возможности вспомнить про этот эпизод.

      – Олег Абаевич…– печально простонала Ольга.– Ну сколько можно меня дразнить… Вы-то зачем!

      – Затем, голубушка,– сменил тон Беклимбетов,– что наша больница – не частная лавочка какого-нибудь Шаромыжникова или Гогаберидзе, а государственное учреждение. И если вы хотите и далее продолжать здесь работать, то будьте любезны соблюдать трудовую дисциплину. В противном случае вам здесь не место! Какая же это будет «СКОРАЯ помощь», если ее сотрудники будут позволять себе опаздывать?

      – Олег Абаевич, ну извините! Ну ведь на пятнадцать минут всего… Автобус в пробке застрял,– попробовала умилостивить грозного шефа Ольга, потупив глаза и скорчив печальную рожицу, долженствующую отражать всю степень ее раскаяния.

      – М-м-да… сегодня у вас застрял автобус в пробке… прошлый раз сломался будильник… Позапрошлый – прорвало трубу… Какой в следующий раз вы меня сказкой попотчуете? И не надо делать такого выражения лица! Меня этим не проймешь! Я ваши хитрости давно уже изучил! – В полном противоречии со сказанным, тон Олега Абаевича смягчился.– Оно, конечно, стоило бы вас уволить… но кто тогда работать будет…– сделав многозначительную паузу, добавил он.– А работы много… Да, много… Вот только что от Варвары Степановны вызов поступил… так что можете не раздеваться… Съездите, полечите старушку, а то у нее опять сердечко барахлит… Ступайте, ступайте, вам будет полезно в плане практики…

      Ольга, не сдержавшись, застонала, недобрым словом помянув водителя автобуса, многокилометровые пробки и плохое состояние дорог родного города, с трудом удержав готовое вырваться искреннее мнение о своем начальстве. В таланте делать пакости этому хитрому и язвительному татарину и впрямь не было равных.

      Варвара Степановна Гриценко, бодрая восьмидесятилетняя старушка, имела твердое убеждение, что у нее больное сердце. По мнению