Дорога к Пушкину (сборник). Владимир Михановский

солдатской.

      А Пушкин был далеко от столицы

      И стать в каре с друзьями он не мог.

      Мели снега, стокрылы и столицы,

      Взлетали на Михайловский порог.

      Пока тянулись следствия недели,

      Царь усомнился – было от чего:

      А может, и поэт замешан в деле?

      Прощупать не мешало бы его.

      Всевидящее око проглядело,

      Сколь вредоносен молодой пиит.

      Недаром на допросах то и дело

      Фамилия короткая звучит.

      Да ведает ли все свои грехи?

      Извлек ли из прошедшего уроки?

      Что ни дневник – прельстительные строки,

      Что ни письмо – преступные стихи.

      Таится в рифмах некая причина

      Того, что заговорщики сплели.

      В них мысль блеснет –

      Острей, чем гильотина,

      В них – пот и стоны крепостной земли,

      Злокозненного бунта сердцевина!..

      А вдруг замыслит Псков поднять набатом

      Поэт опальный, беззаветно лих?

      А может, бродит по крестьянским хатам,

      Склоняя к бунту нищих крепостных?

      Ступени скользки новенького трона,

      Слетишь в два счета – только прозевай!

      …И в Псковскую губернию шпиона

      Шлет тайно император Николай.

      Шпион? Помилуй Бог! Бошняк – ботаник,

      И жизнь растений – вот его удел.

      Он бродит не спеша, науки данник,

      Ведя свои расспросы между дел.

      Добычи жаждет питерский рыбак,

      Влача паучьи спутанные мрежи.

      Что молвил Пушкин?

      Как, кому и где же?

      Словцо – не воробей и не пустяк.

      Фамилия, вопрос, ответ и дата.

      Игумен сам свидетельствует, свят,

      Мол, с крепостными он запанибрата,

      Мужик ему иной – и кум, и брат.

      А то еще по ярмарке шатался,

      Пел песни и с цыганами плясал.

      В кругу как зверь зафлаженный, метался…

      Улов, короче, вышел и немал.

      По нитке с миру – голому сорочка!

      А толков о певце – невпроворот.

      Корпит Бошняк, ползет за строчкой строчка.

      Пакет с доносом медленно растет, —

      Его давно уже державный ждет.

      И вот состряпан Бошняком донос.

      Но в нем – лишь то, что слышал, и не боле,

      А выдумки злокозненной – ни доли:

      Шпион цареву службу честно нес!..

      Как хорошо, когда доносчик честен,

      Шпион достойно выполняет долг,

      При этом жертве вовсе неизвестен

      Свою добычу стерегущий волк.

      Меж тем поэт не ведывал нимало

      Наедине с тревогой и тоской,

      Что виселицы тень над ним витала,

      Да вроде миновала стороной.

      Донос изучен – новая забота:

      Зачем в глуши таланту гибнуть зря?

      Не приручить ли лучше рифмоплета,

      Дабы восславил нового царя?

      …Бьет в окна осень тупо и жестоко.

      Уснул средь изб усталый барский дом.

      Он у камина, Полночь недалеко.

      Вдруг колокольчик грянул невесом.

      Фельдъегерь с тройкой… Дальнюю дорогу

      Не зря цыганка прочила ему!

      Но