Дорога к Пушкину (сборник). Владимир Михановский

завтра – деньги соберем.

      – Ну ладно, остановимся на том.

      И старый камердинер распростился.

      …Однако он назавтра не явился.

      Мать и сын

      Судьба явила то ли милость,

      То ли ехидство – не понять,

      Но что поделать – так случилось,

      Что рядышком – и сын, и мать.

      И после смерти – много ближе,

      Чем были в жизни – видит бог.

      В Горах – не в Риме, не в Париже –

      Их свел обыденный итог.

      Пара

      Дантес и Натали – влюбленных пара,

      Свидетели – весь петербургский свет.

      О силе их сжигающего жара

      Она и он твердили – разве нет?

      Она об этом мужу говорила,

      Да и Дантес влюбленность не скрывал.

      Но изменила ль Натали? Что было?

      В ногах никто, конечно, не стоял.

      Что ж, бесполезно спорить с целым светом,

      Плодя при этом ворох небылиц.

      Не лучше ль прямо поспрошать об этом

      У них самих – у действующих лиц?

      Итак, в сухом остатке, что же было?

      Верна иль неверна была жена?

      Наташа – «я верна была!» твердила,

      Но есть еще другая сторона.

      И где-то далеко от жизни невской,

      Там, где ожил весной Булонский лес,

      Двоих судьба столкнула: Соболевский,

      Друг Пушкина, а рядом с ним – Дантес.

      Весна Парижа в неуемной силе

      Распространяла свой влекущий пыл.

      Они о многом переговорили,

      Языковой барьер их не делил.

      – Забыть ту зиму, верно, вы не в силе,

      Когда интригу сплел безумный бес.

      Скажите, Жорж, с Наташею вы были?..

      – Да, без сомненья, – отвечал Дантес.

      …За рамки я не выхожу нисколько,

      И только об одном, друзья, твержу:

      Я не свидетель – летописец только,

      И лишь слова и факты привожу.

      Вот матерьял, друзья мои, для стресса.

      Я рассказал, поверьте, все как есть.

      Оставим все на совести Дантеса,

      Но есть ли совесть у него и честь?

      Мошкара

      Хочу отметить я одно

      Из примечательных явлений:

      Когда от нас уходит гений,

      Оставив памяти зерно,

      С собой в бессмертье он берет

      Ничтожеств пестрый хоровод –

      Гляди: вельможа Воронцов,

      Чиновник Ланов, граф Хвостов…

      Вот так кружится мошкара

      В закатный час, в речном изгибе.

      Так наблюдешь комара,

      Застывшего в янтарной глыбе.

      Черновики

      Черновики исчерканы, да так,

      Что в них живого месте не отыщешь.

      Но, собственно, с чего б тебе искать?

      Не для того перо по ним бежало,

      Слезился желтый воск, часы спешили

      И ночь на Мойку опускала крылья.

      Конечно, он писал и для тебя –

      Но только то, что сам пускал на волю,

      Что сам творец тисненью предавал.

      Бери ж строенье – только не леса,

      Бери корабль – но стапелей не трогай!

      Мне