Приснился мне Чаплин.... Роман Карцев

повез меня в роддом – показать, где он родился. Потом повез в школу, где он учился, в ЗАГС, где он женился, на кладбище, где лежит его мама. Он возил меня часа два, и когда мы подъехали к гостинице, сказал:

      – Знаешь, мой брат уехал в Америку лет тридцать тому назад. Он живет вот так! – и показал выше головы. – Я здесь эти тридцать лет живу вот так! – и провел по горлу. – Так из-за такого кусочка я должен уезжать?!

      …и там

      Одесситы на Брайтоне, как у себя дома, разговаривают через дорогу, почти все знают друг друга – кто с кем, кто куда и зачем.

      Встречает меня женщина:

      – О!

      Я:

      – Что «о!»?

      Она:

      – Ничего!

      В гастрономе «Интернешнл» на Брайтоне есть все. Бычки в томате, дунайская селедка, свекольник, соленья – ну все! Хозяин – мой друг детства Марик, в магазине работают только его родственники – дяди, тети, сестры, племянники. Мы пришли с Витей покупать продукты. Марик со второго этажа дал команду сделать нам скидку двадцать пять процентов. Сказал громко – чтоб слышали все. Мы покупаем колбасу, мясо, рыбу, берем две селедочки, и продавщица берет с нас полную стоимость. Мы говорим:

      – Марик же сказал – скидка!

      Она:

      – Ой! Что вы его слушаете!..

      Оказалось, это его теща за прилавком.

      Он сказал:

      – Зачем вы к ней пошли, она даже мне не делает скидку!..

      Моя тетя Поля уехала с дочкой в Америку давно. В Одессе жила плохо, в Америке тоже. И вот я прилетаю в очередной раз в Нью-Йорк – она прекрасно выглядит, в пенсне, красиво одета. Я спрашиваю:

      – В чем дело, тетя Поля?

      – Ой, что ты знаешь! У меня оказался талант, я открыла кабинет – маникюр, педикюр, макияж. У меня очередь, запись, ходят американки!

      – Ну а как с языком? Вы уже говорите?

      – И не говорю, и не хочу!

      – Почему?

      – Я не хочу коверкать свой!

      – Ну хорошо, а люди, которые по-русски не говорят? С ними как?!

      – Американки – они как лошадь: стучу по правой – дают правую, стучу по левой – дают левую!.. Еще эти, в магазине, вьетнамцы, – ни бум-бум по-русски. Я беру альбом и рисую. Рисую морковку, капусту, нарисовала яички. Он не понял. Я дорисовала все остальное – и он тут же сообразил!.. Так зачем мне их язык?!

      Иду я как-то по Брайтону – ищу, где можно отремонтировать фотоаппарат (не работает вспышка), – и встречаю знакомого. А у него есть привычка: когда разговаривает, все время смотрит не на собеседника, а по сторонам.

      – Ну что слышно? Чего ты здесь?

      – Иду чинить фотоаппарат.

      – Покажи!

      И, едва взглянув, бросает его в урну.

      – Леня, ты что?! – возмущаюсь я и чуть ли не с головой ныряю в эту урну. – Что ты делаешь?!

      – У нас не чинят, – отрезает он. – У нас выбрасывают.

      И тут же, без паузы:

      – Что слышно в Одессе? Как «Черноморец»? Где ты выступаешь?

      – В школе, – отвечаю, все еще роясь в урне.

      – Я приду, – говорит он, – со всей семьей. Не волнуйся, я взял билеты. Идем, мусорщик!..

      Переходим мы дорогу, заходим в магазин – там висят дубленки, кожаные