Горлов тупик. Полина Дашкова

переулкам и подворотням.

      Мимо мелькали черные, косые от старости домишки, серые коробки двухэтажных бараков. Редкие прохожие смотрели под ноги, чтобы не оступиться на разбитом тротуаре, не шлепнуться в грязь. Она больше не вырывалась, молча, покорно семенила рядом. Несколько раз споткнулась и стала инстинктивно опираться на его руку. Ее беспомощность сильно возбуждала, хотелось расстегнуть на ней жакетку, задрать подол, вжать в стену в ближайшей подворотне. Но он лишь сглотнул и облизнулся. Зачем спешить? Все равно никуда не денется. Вывел ее на площадь, под фонарем остановился, снял шляпу.

      – Владилен Захарович, вы… – произнесла она чуть слышно.

      К нему редко обращались по имени-отчеству, в основном товарищ Любый, товарищ капитан, реже Влад. Имя-отчество ему не нравилось. Идеологически чистое, сугубо советское «Владилен» звучало как-то подозрительно буржуазно, с французским оттенком, и плохо сочеталось с простецким «Захарович». Он родился 21 января 1925-го, ровно через год после смерти Ленина, день в день. Мать верила, что знаменательная дата, помноженная на священное сочетание букв, принесет сыну счастье.

      – Просто Влад. – Он обнял Шуру за талию. – Ну, здорово я тебя разыграл?

      – Да, смешно, – она шмыгнула носом, – напугали до смерти.

      Они пошли к метро, уже спокойно, под руку.

      – Вот, – сказал он, – решил взять над тобой шефство.

      – Зачем?

      – Нехорошо девке в такую поздноту одной шастать, – прошамкал он, передразнивая старика сторожа.

      – Спасибо, конечно, только я вас совсем не знаю…

      – Зато я тебя знаю как облупленную.

* * *

      – Надежда, ты чего там бормочешь?

      Павлик Романов подошел неслышно. Она вздрогнула, чуть не выронила пипетку Пастера, сердито огрызнулась:

      – Отстань!

      – Пошли покурим. – Он вытащил из кармана халата и подкинул на ладони пачку длинного «Кента».

      – Какие мы богатые, – Надя присвистнула, – «Березку» ограбил?

      – Ага, – Павлик самодовольно оскалился, – и всю охрану перебил.

      Когда они выходили из лаборатории, зазвонил телефон. Он висел на стене у двери.

      – Эй, трубочку возьмите! – крикнул из дальнего угла Олег Васильевич.

      Надя и Павлик замерли, растерянно глядя друг на друга.

      – Ну! – сказала Надя.

      Павлик сделал страшные глаза и помотал головой. Телефон надрывался. Все повернулись в их сторону.

      – В чем дело? – сердито спросила Любовь Ивановна. – Вы же рядом стоите, без перчаток, без масок, трудно, что ли, на звонок ответить?

      Надя еще раз взглянула на Павлика. Он молитвенно сложил руки. Она вздохнула и взяла трубку.

      – Седьмая лаборатория.

      В ответ зашуршала тишина.

      – Алло, говорите. – Надя сморщилась, заметив, что трубка в ее руке слегка задрожала.

      Она уже хотела дать отбой, но услышала высокий женский голос:

      – Добрый день. Любовь Ивановна?

      – Нет. Надежда Семеновна.

      – А, Надя,